Как раз фамилияр и выступает в роли батарейки, который берет энергию у природы и передает по магическим узам своей Ведьме.

Сам кот от этого никак не страдает, но Фома был бы не Фомой, если бы не придумал, как извлечь для себя выгоду.

Он заранее заказал для себя после «процедур» печеночного пирога и рыбного не острого супчика.

Лиме пришлось долго объяснять Иваре, как приготовить пирог из печени…

Что не сделаешь, ради любимого фамилияра.

Близился вечер.

Макс «мечтал» как бы помучительней убить противную Лиму, что измазала его вонючей гадостью, которую оставила сохнуть на несколько часов!

Мазь была прозрачной, но она засохла и стянула кожу, уродливо сморщившись и скукожившись. Он пытался отодрать ее, но она словно приросла намертво к нему!

— О! Как же хорошо в себя впитала всю гадость моя мазь! — радостно произнесла Лима, ногтем постучав по засохшей корке. Магическим зрением она взглянула на дело рук своих и осталась довольна. — Сейчас Гена с Русланом тебя перенесут в ванную и я хорошенько тебя помою. После этой мази, твоя кожа будет как после бани!

«Еще-у скажи, что она будет у него как попка младенца… тогда-у он тебя точно-у сгрызе-ут… посмотри, как зыркает!» — сказал мысленно Фома.

«Да вижу я. Представляю, как у него сейчас чешется тело в тех местах, где есть чувствительность!» — хмыкнула в ответ Лима.

Кот забрался на кресло и удобно устроился в нем. Прикрыл глазки и решил чуток вздремнуть… а то он так устал от жары, пока загорал…

— Я говорил тебе, что ненавижу тебя? — процедил Макс.

— Еще нет, — задумчиво произнесла Лима. — Я думала, что в своих чувствах ко мне ты признаешься чуть позже.

Вошел Геннадий и Руслан.

— Ну что? Ванна готова? — спросил он, улыбаясь Максу.

— Вас обоих я тоже ненавижу, — сказал Макс мужчинам.

— И я тебя люблю, дружище, — ответил ему Геннадий.

Руслан только вздохнул.

— Так, любезности будут позже. — Хлопнула в ладоши Лима. — Берите Макса и несите в ванную, она уже полная.

— Меня может вымыть Рус, — окликнул скрывшуюся в ванной женщину Макс.

— Это не его работа, — ответила Лима, выглянув из-за двери.

— Он будет делать то, что я скажу!

— Тобой занимаюсь я, Максимилиан Александрович и хватит уже вредничать, — пожурила его Лима.

Руслан и Геннадий осторожно взяли тело Макса и под руководством Лимы перенесли в ванную с густой пеной, и очень аккуратно опустили его в воду. Макс тут же ухватился обеими руками за бортик ванной.

— Все, уходите. Я вас позову, — отпустила Лима мужчин.

— Я не подозревал, что твои услуги распространяются и на мое мытье.

— Так оно и есть.

— Где это видано, чтобы взрослого мужчину мыла женщина! Это унизительно.

— Зарасти грязью куда унизительнее. Да и вообще, любовные парочки порой моют друг друга. Разве это унизительно?

— Мы не любовная парочка! — буквально выплюнул Макс.

Придав своему лицу небрежное выражение, Лима намочила губку и чтобы сменить тему, спросила:

— Ты предпочитаешь какой-то особенный гель для душа?

— Вот этот, — проворчал Вербицкий, ткнув пальцем на полку с различными гелями, указав на первый.

Гель пах дорогим мужским одеколоном.

— Очень приятный запах, — сказала она, нюхая гель. — Запоминающийся, но не навязчивый.

— Рад, что тебе нравится. — В голосе мужчины прозвучала ирония.

— А туалетной водой ты пользуешься?

— Всегда.

— Когда побреешься, сможешь воспользоваться ей.

— Побреюсь?

— Ну, если ты хочешь, чтобы я тебе побрила…

— Я сам могу это сделать, — бросил сухо Макс.

— Тогда мне остается только гадать, почему ты этого не сделал раньше? — Лима одарила своего пациента неискренней, слащавой улыбкой. — Или ты планируешь отрастить пышную бороду, в которой с удовольствием заведутся блохи или вошки…

Вербицкий погрузился в упрямое молчание. А Лима, налила на губку геля, и несколько раз сжала ее, пока на ней не образовалась пышная шапка белоснежной пены.

Мазь с соприкосновением с водой и гелем легко смывалась.

Сначала Лима вымыла Максу ноги. Когда губка коснулась подошвы, она спросила:

— Щекотно?

— Очень смешно, — буркнул Макс.

— Да ладно тебе, Макс, не будь таким брюзгой.

— А что, паралич — это новая разновидность анекдота?

Лима нахмурилась:

— Смех еще никому не причинил вреда. Он только помогает. Тебе было щекотно, когда трогали пальцы на ногах?

Вербицкий повернул к ней голову и посмотрел на нее совсем другими глазами. Он вызывающе-непристойно оглядел ее с ног до головы. Его взгляд был таким горячим, обжигающим.

— Когда я вернусь в свое нормальное и подвижное состояние, возможно, тебе удастся это выяснить. — Его голос прозвучал низко и очень сексуально.

— Тогда я уже не буду мыть тебя.

— Для этого необязательно меня мыть. Ты можешь сделать и кое-что еще в отношении пальцев на моих ногах.

— Что, например?

За этим вопросом последовал ряд предложений, одно похотливее другого.

Губка в руках у Лимы застыла на несколько секунд, потом она снова окунула ее в воду. Ведьма мрачно посмотрела на Макса, который ухмылялся, как кот.

Ее зеленые глаза опасно сверкнули.

— Какой разврат! — выпалила она яростно.

— Зато весело, — хохотнул Вербицкий.

— Отнюдь, — ответила Лима.

— Ладно, успокойся, Лима. Я пошутил. Ты не в моем вкусе. Я предпочитаю грациозных, женственных, нежных женщин, желательно блондинок, а вот ты…

Лима с любопытством посмотрела на Макса:

— А что я?

— Ты упрямая, вредная и агрессивная шатенка.

— То есть, я не женственная и не грациозная? Вот спасибо. — Ведьма разозлилась. Еще никто не смел называть ее неженственной! Да она само совершенство! Если бы не сделка, то она бы сейчас за эти слова утопила Макса в ванной.

Она стала с остервенеем мыть его правую руку, добираясь губкой до подмышки.

— Прости, — спустя минуту сказал Максимилиан. — Я не хотел тебя обидеть.

— Да что ты говоришь? — прошипела Лима.

— Правда. Я хотел пробить твою невозмутимость. Вот и все. На самом деле, ты очень красивая.

Лима улыбнулась.