молитв за спасения тела и за упокой души. С холмов спускалась бесконечно огромная стена пламени. Небо разрезали похожие на молнии огненные дуги. Стена медленно приближалась, редко встречавшиеся люди с немым криком разбегались. Но один из них спокойно пошёл на встречу медленной волне огня. Тут уставший взгляд Глеба, лишь отдалённо отражавший страх, заметил, что горит сам воздух. Стена равномерна – одноцветна на многие километры вверх. Огонь не жжёт дома или машины. За ним виднелись ещё недавно зелёные и красивые скалистые холмы. Теперь они стали одним единым куском тлеющего древесного угля. Как и остальные деревья и первые цветы и трава.

«Последние подснежники» тихо сам себе сказал он, пробуя на вкус и смакуя возможно свою последую фразу. При виде идущего пламени, она звучало дико и болезненно. Волна огня надвигалась, сжигая только растительность. Травы и листья превращались в горящий дождь, что уносил тихий ветер и создавал из них вихри. Живые, вековые деревья загорались как сухие соломенные стога. И огонь уже от опавших листьев и быстро тлеющего пепла деревьев поджигал дома, людей и землю. Ветер поднимал тучи вспыхивающего пепла над городом. Чёрные массы напоминали драконов, проплавляющие стекла домов выжигая людей, которые занимались обычной бытовухой не замечая надвигающейся бесшумной смерти. Все они переживали из – за опоздания на работу, нехватки времени на поесть, тратой последних минут жизни в анабиозом состоянии перед экраном монитора. В то время как сам дьявол бил десятками рук по ним, по руинам нового ада. Ветер с каждым мгновением закручивал в вихри жизнь Земли, а волна ненависти самого Мира поджигала её заново. Вид совершенно не соответствовал звукам. На слух это был просто слабый ветер, просто сдувающий лёгкий мусор с земли. Вспышки огня с дали звучали точно так же – отдалённо и обыденно. Люди, увидевшие это, будто осознавали себя в кошмаре и по привычке подсознания не могли кричать. Только усталость от безумно быстрого бега и боль от прожигающего их тела пепла приводила их в реальность и позволяла наслаждаться жизнью перед казнью. Глеб взглянул на старуху.

– Может вернёмся обратно?

– Да зачем уже.

Стена огня, казалось, достаёт луны. Может и действительно доставала. Надвигалась она быстрее чем того хотелось бы. «Да, было бы неплохо если всё происходило немного помедленнее. Не так скоро.» Он рассуждал с позиции неизбежности смерти. Боясь её, не желая её, не было наглости противиться ей. Страх перед её наглядной силой мешал этому. Безумие, но угроза расстрела из пулемёта может погнать боевиков на танки с одними лишь автоматами. Желание отсрочить неизбежное побеждает, принося в жертву шанс. И во всём этом виноваты надежда и страх. Они убивают желание действовать и заставляют смотреть на свою смерть и рыть себе же могилу. «Очень смешно, что хочется жить». Ещё 15 минут назад парень с душевной, даже кажется приятной болью и спокойствием, представлял как болтается на верёвке под ближайшим фонарём. Как всё быстро изменилось. Бабушка нарушила молчание.

– А всё же, пошли в подвал. Только сначала поисть надо из квартиры снести. Ты возьми у меня баклажки пятилитровые и наполни их с крана, если там ещё чё-то есть. Понюхай, что бы тухлым вода не пахла.

Запыхаясь, с болезненным видом, но спокойными движениями бабушка дособирала в специально заготовленные на случаи войны старые вещь-мешки и клетчатые баулы провизии. После смерти всех родных, запасов никому не нужной еды осталось в избытке. Следя за новостями, она поняла из своего опыта, что не смотря на то, что стрелять будут за тысячи километров, гречку нужно прятать уже сейчас. Хоть в подвале её было не приготовить, надо было хотя бы спрятать от огня, а там как пойдёт. Перед входом в сырой и тёмный подвал со стабильно ворующимися лапочками, бабушка достала фонарь по типу киношных керосиновых (но этот работал на батарейках). Неся на горбу пять баклажек воды и два мешка с едой, Глеб успевал отмечать как серьёзно бабка готовилась к бомбёжке и голоду. Тут же ему в голову пришла мысль, что без него она бы на это всё не пошла. Просто бы села на кухне и ждала. Кроме того, что ей бы не хватило сил собраться буквально за несколько минут, она бы не захотела что-то предпринимать вообще. Спустя некоторое время прибывания среди пауков, мышей и тараканов и глядя на килограммы еды и литры воды, Глеб сказал.

– Нам же всего этого много будет. Может я хоть пару человек с улицы к нам заберу? Умрут же люди.

Она посмотрела на него тяжёлым взглядом.

– Ну иди, только аккуратней

Выбежав и трясясь от отвращения от паутины и страха улицы, Парень ещё в подъезде услышал наваждение ветра. Открыв железную, однажды выломанную дверь он увидел обычный ураган и тучу, в которой как молнии бесшумно вспыхивали и гасли красные огни. Стена была уже близко, но добежать до открытого места, от куда они ушли было время. Он увидел парня, бежавшего вдоль длинного дома с одной стороны и пламенной стены с другой. Глеб закричал ему, но тот не слышал. Немного поколебавшись, рванулся в след за ним не переставая кричать. Было видно, как этот парень устал и бежал из последних сил без надежды свернуть из ловушки куда попал. Всё же услышав слова «беги сюда», он резко обернулся и загибаясь от боли в груди добежал с значительно большей скоростью к запыхавшемуся Глебу. Огонь был уже в метрах 10. «Не рассчитал.» Совершенно не осязаемый ничем кроме как зрением. Бесшумный и холодный. Не успевая добежать обратно, они вместе быстро решают побежать навстречу огню поскольку вдоль дома деревья, а под ними трава, а за стеной пламени площадь и нет никакой растительности. Удивляясь сговорчивости и решительности друг друга они, закрыв глаза, полетели головой в пламенную стену.

Прыгнув через огонь, Глеб почувствовал как внутри него сгорает что-то важнее мяса. Уклоняясь от медленно падающей огненной листвы, они шагом пошли по пепельной брусчатке к уже бесполезному подвалу. Они находились в самом центре чёрного торнадо, ветер не носил здесь тоны пепла. Бежать было уже незачем. Опасливо оглядываясь, Глеб увидел белую, яркую вспышку. Что-то похожее на быстро летящую птицу или, может, очень странный дрон. Повернувшись в сторону идущего впереди пламени и бегущих от него людей, он неожиданно для себя резко повернулся обратно в сторону птицы. Потребность проверить слишком странное явление буквально одёрнула его от завораживающего вида поступи смерти. Глеб, как ему казалось, привык верить своим глазам, но тут потребовалось время.