мелкими зелеными буквами название — Форт-Росс. И синий изгиб рядом — Рашен Ривер, Русская река. Как хотелось попасть в старинный русский форт и как это казалось несбыточным: округ Сонома закрыт для советских дипломатов и журналистов, работающих в США. Раз закрыт, значит, не пустят. Но однажды я все-таки решился и попросил исключения у Государственного департамента. Тем более что была хорошая причина — годовщина закладки старой русской крепости. И, к моему удивлению, разрешение дали.

И вот я стою на бугристом, волнующемся выгоревшим ковылем поле, читаю надпись на железной табличке: «Здесь находилось русское кладбище. Здесь похоронены пятьдесят человек, основавших Форт-Росс и живших в нем». Впереди огромный, почерневший от дождей и снега деревянный крест, за ним, пониже по склону, тесовые стены крепости, конусообразная башенка часовни с крестом на ней, а дальше — сверкающий в полуденном солнце океан.

Кладбище… Но ни надгробных памятников, ни крестов, и нельзя прочитать имена моих соотечественников. Время сделало свое дело: кресты разрушились, сгнили. Осталось только это волнующееся золотистым шелком поле да бугры. Бугры, под которыми лежат русские люди.

Как-то забывается порой, что Аляска принадлежала России, что было русское поселение и в Калифорнии и основали его еще тогда, когда сюда не дошли американцы. Они еще катили в своих фургонах по прериям Среднего Запада. В Калифорнии тогда властвовали испанцы и жили русские.

Подумать только, доплыли, дотопали до самой Калифорнии! В музее Форт-Росса есть карта мира. На ней помечены два маршрута. Один из Петербурга вокруг Европы проливом между Австралией и Малайзией на наш Дальний Восток, на Камчатку, а оттуда в Западное полушарие на Аляску, а с Аляски, южнее, в Калифорнию. Другой — вокруг Южной Америки через Тихий океан сначала туда же, на Камчатку, а потом в Северную Америку. Даже сейчас это серьезное путешествие, а во времена небольших парусных судов да конной тяги? Это был гигантский поход, продолжавшийся месяцы, нередко и годы.

Да, смелости, предприимчивости, стойкости русским людям было не занимать. И мастера они были отличные. Когда испанцам нужно было что-то починить, выковать, сделать, они обращались к русским в Форт-Росс и относились к ним с почтением, потому что кроме умения строить, мастерить у русских была немалая по тем временам сила — несколько сотен кремневых ружей, пушки и много бочек пороха.

Сталкиваясь с живой историей, удивляешься чаще всего не чему-то общему, а деталям. Так вот и Форт-Росс. Меня поразило и взволновало там несколько вещей. В доме последнего коменданта форта — Ротчева (из всех сооружений в первоначальном виде более или менее сохранился только этот дом) я обратил внимание на стены, вернее, мои спутники указали на них: «Вот видите эту побелку, а пониже голубую краску — это с тех времен, когда здесь жил Ротчев». Краска хоть и облупилась кое-где, но была тут, на тесовых досках и бревнах, непонятным, но волнующим образом соединяя с людьми, которые жили в этих стенах полтора века назад.

Еще одна деталь: в комнатах дома Ротчева лежали большие, крупные в квадратном сечении чурбаки с пазами и выступами — остатки первоначальной стены. Поразила чистота работы: выступы точно соответствовали пазам — так соединялись бревна в углу дома. Удивился я еще и потому, что знаю, как сейчас строятся избы с перекрещивающимися бревнами в углу, с выступающими концами, строятся довольно грубо, на глазок. А тут такая чистота работы, как будто все делалось по линеечке с точностью до миллиметра. А ведь делалось все это пилой, долотом, топором. Видно, большие умельцы были эти русские люди, что жили когда-то здесь, на тихоокеанском берегу, видели этот беспредельно голубой океан, уходящий к сизоватой дымке горизонта, эту накатывающуюся на песок волну, слышали крик чаек.

Они пришли сюда, отодвигая все дальше и дальше восточные границы нашей страны. Это было как бы продолжение походов Ермака, экспедиций Дежнева — расширение русского государства. Форт-Росс возник как база, необходимая для поддержки русской Америки на Аляске, для того чтобы снабжать продовольствием тот богатый пушниной, но скудный земными плодами край, а заодно — как расширение территории, на которой промышляли русские охотники и работавшие вместе с ними алеуты и индейцы.

Кстати, отношения русских с туземцами были на редкость дружественными и, как мы бы сказали теперь, конструктивными. Алеуты жили вместе с русскими. Тут, в Форт-Россе, их было примерно столько же, сколько и русских. К ним присоединились индейцы. В дружбе с русскими они видели защиту от колонизаторов-испанцев, а может быть, и французов. У многих русских на Аляске жены были алеутки. И сейчас на Аляске живут потомки наших людей — полурусские, полуалеуты.

Но, конечно, кроме продовольственных и охотничьих функций форпост России в Калифорнии имел и политическое значение — это был своего рода колышек, забитый в процессе расширения власти русского государства.

Стены из почерневшего теса с заостренным верхом, сторожевые башни на двух углах, в третьем углу тоже деревянная, такая же темно-серая островерхая часовня с крестом, два бревенчатых дома. Высокие стены внушительной по тем временам крепости, из бойниц башен смотрят пушечки, впереди — сверкающий простор океана, с тыла — крутые уступы гор. Форт специально построили так, чтобы с суши к нему невозможно было подобраться с артиллерией, а море и вся гавань хорошо просматривались со стен башен и были в пределах пушечного обстрела.

2

Было заранее договорено, что из Сан-Франциско мы тронемся в путь от моей гостиницы в семь утра, но, как известно, русский человек выше мелочной пунктуальности. Николай Иванович Рокитянский, профессор местного колледжа, прибыл в начале девятого.

От Сан-Франциско до Форт-Росса часа два езды на север. Дорога живописная. Чем ближе Форт-Росс, тем она становится красивее. Сначала пожелтевшие — к июлю здесь уже не остается влаги — холмы. Но на них все равно пасутся коровы и овцы. Потом река, довольно широкая, но обмелевшая к лету, в зеленых, кустистых берегах.

— Славянка, — говорит Николай Иванович, так ее называют русские. — Ну а американцы — Рашен Ривер, Русская река.

Так мы и ехали до самого Форта по берегу Славянки, которая становилась все шире, приближаясь к океану. Вот он загорелся, сияющий синевой, уходящий далеко к горизонту, накатывающий белые барашки на прибрежные скалы. Берега между тем становились все круче, а дорога все уже. Встречные машины аккуратно разъезжаются. Ошибешься на полметра — и поминай как звали. И бесконечные скалы, островки. На одной такой гряде лежбище тюленей. Лежат себе спокойно под солнцем, ноль внимания на двух любопытных мальчишек, которые подошли довольно близко.

Подъехали к Форт-Россу. На парковке