Он, Евгений! Все приметы сходятся: не очень высокий, дажепониже ее ростом, но широкоплечий, крепкий, волосы черные, глаза черные, оченькрасивые, не то полукавказец, не то полумолдаванин, а может, и то и другое. Виднемножко расхристанный, не очень-то похож на ревизора из Управления железнойдороги, скорее – на героя-любовника, каких много расплодилось за прилавкамироссийских рынков, они обычно сладко играют глазами с покупательницами, щедроназывая всякую, без скидок на возраст и экстерьер, красавицей.

Герой-любовник, даже легкая щетина на щеках придает ему«невероятно сексуальный вид», как и предупредила Соня. Есть такое дело… Толькокак же с ним целоваться, с таким небритым? А целоваться, кажется, придетсянезамедлительно! То есть уже пришлось.

Красивое злое лицо придвинулось, мужские губы накрыли Лидинрот, и толстый язык прижался к языку, а небритый подбородок сильно уколол ее.Лида испуганно зажмурилась – знакомое отвращение тошнотой пошло к горлу, – нопостаралась взять себя в руки и елико возможно мобилизоваться. Кажется, ей этоудалось, потому что в следующее мгновение горячая рука вцепилась ей понижеспины и крепко притиснула к себе. Животом Лида ощутила выпуклость ремня, абедрами – еще какую-то выпуклость.

Пылкий поцелуй наконец прервался, но не прежде, чем в ходпошли зубы, и Лида ощутила во рту железистый привкус крови.

«Какая гадость! Как Сонька может?!»

Захотелось отвернуться и сплюнуть, однако она стиснула зубыи заставила себя не только сдержаться, но и сохранить на лице маску растерянностии как бы даже удовольствия. По счастью, Евгений на нее не смотрел, а продолжалприжиматься всеми своими выпуклостями.

– Чертовка! – Мужчина защекотал своим дыханием ее шею. – МойАнри Четвертый изнылся, исстрадался весь, с его-то темпераментом!

Конечно, Лиде приходилось слышать, что некоторые мужчиныобожают давать определенной части своего тела всякие залихватские имена, новыбор Евгения заставил ее просто-таки остолбенеть. Впрочем, в этом что-то есть:назвать неприличное местечко именем знаменитого короля-потаскуна. Пожалуй, этотЕвгений не такой уж «пинжак», каким презрительно характеризовала его сестра!

– Я там все приготовил, в купе, а ты шляешься, времятеряешь, – продолжал между тем обиженно Евгений. – Теперь уж не успеем. Воткончу прямо тут, на перроне! – И он начал возбужденно жевать Лидино ухо.

Она стояла столбом, только сейчас поняв, что означалавскользь брошенная фраза сестры: «Если он начнет тащить тебя в купе, ты ужпосиди с ним немножко, ничего страшного».

Ничего себе – посиди! Если бы Лида не опоздала стольосновательно, ей бы наверняка пришлось полежать. Впрочем, может, этот Евгенийпредпочитает секс сидя? В купе-то сидя еще удобнее!

– Извини… – Предательское «те» удалось поймать на самомкончике языка. – Извини, бога ради! Меня просто-таки затрахали сегодняклиентки.

– Какая ты, Соня, все же неласковая со мной, – обиженновыдохнул Евгений. – Я к тебе всей душой и всем телом, а ты там над какими-тобабами за гроши трясешься – нет чтобы мужчину успокоить, причем за гораздоболее значительную сумму. Думаешь, выдержу две недели в одиночестве? Клянусьмамой, сплесну при первом же удобном случае! Какая согласится, той и сплесну!

Выражался новый знакомец до того забавно и своеобразно, чтоЛида с трудом сдержала смешок. К счастью, инструкции сестры прочно отпечаталисьв памяти, поэтому она смогла пробормотать в широкое мужское плечо, в котороевынуждена была уткнуться лицом:

– Да уж небось от желающих отбою не будет! Но ты, главное,от Наденьки держись подальше, не то я тебе такое устрою – пойдут клочки позакоулочкам!

Эти «клочки по закоулочкам» – одна из непостижимо прилипшихк обеим сестрам фразочек. Лида тоже именно так грозила – когда приходилосьстращать кого-нибудь.

Как Соня и предсказывала, упоминание о Наденьке привелоЕвгения в отличное настроение! Он еще раз чмокнул Лиду в ухо, отчего у нее вголове воцарился звон, и наконец-то отлип от нее.

– А ты у меня ревнивица, – сказал сладким голосом. – Ничего,вернусь – покажу, что ты по-прежнему царица моего сердца. А пока пошли,заберешь Анри Четвертого.

У Лиды, уже шагнувшей за ним, заплелись ноги от изумления.На воображение ей жаловаться никогда не приходилось, вот и сейчас картина,возникшая перед мысленным взором, оказалась на диво отчетливой.

Интересное кино! Сестра сказала: «Заберешь у него ключи иеще кой-чего». Это что же получается, а?..

Но Евгений, не обращая внимания на заминку, уже схватил ееза руку и потащил по перрону к вагону-ресторану, с подножки котороговстревоженно свешивалась спелая деваха в тугой до треска юбке и крошечном беломпередничке.

«Может, это и есть Наденька?» – подумала Лида. Правда,горячее чувство, светившееся в глазах девахи, не имело отношения ни к любви, ник страсти.

– Евгений Ионович! – взвизгнула она раздраженно. – Заберитенаконец вашего чертова Анри, он все сиденья в служебном купе изгрыз!

Евгений, как выяснилось, Ионович помахал девахе ручкой инаддал ходу. Лида, до которой начала доходить страшная правда, пыталасьпритормозить, но путалась в каблуках. А гомон, стоявший на перроне, да громкийголос из репродуктора, объявлявший отправление скорого поезда номер стотридцать восемь сообщением Северолуцк – Адлер, совершенно заглушали еенедоуменный лепет.

Наконец Евгений выпустил Лидину руку, вскочил на подножкукакого-то вагона, отпихнул барышню с желтым флажком и скрылся внутри. Лидапопыталась утвердиться на своих подпорках, переводя дыхание и раздумывая, несбежать ли, пока не поздно, но вот именно, что уже поздно: Евгений вновьпоявился и спрыгнул на перрон, держа в охапке… громадного черного пса.

– Погуляй с ним вечерком, не ленись. И завтра встаньпораньше, – прокричал новый Лидин знакомец, пытаясь пересилить объявление оботправке поезда и напористо впихивая ей в руки тяжелое гладкошерстное тело. –Анри, чао, будь хорошим мальчиком, слушайся Соню. А ты, Соня, будь хорошейдевочкой – и дядя Женя тебя не обидит!