Моим первым серьезным воздыхателем был очкарик Колька из параллельной группы. Два последних года учебы он ходил за мной по пятам, приносил пончики со сгущенкой и ничего не требовал взамен. Мои подруги прозвали его «тенью», хотя, для того, чтобы сложить одну мою тень, понадобилось бы, как минимум, два с половиной тщедушных Кольки. Родом мы были из одного города, поэтому после окончания учебы я решила предпринять отчаянный шаг — познакомить ухажера с родителями.

Снова собралась вся семья. Все присутствующие смотрели на нас так, будто я привела с фронта языка.

— И что же, это у вас серьезно? — без всякого предисловия залепила бабушка, как только все уселись за стол.

— Ну… в принципе… можно сказать, что…, — как-то глухо, будто из водопроводной трубы, забубнил Колька.

— И когда же свадьба? — не дала ему закончить бабушка.

Бедняга выпучил глаза и подавился.

— Бабушка! — рявкнула я.

— Что бабушка?

Колька прокашлялся и сидел молча с красной мордой.

— А ты, часом, не пьющий? — поинтересовался дед, не отрывая глаз от куриной ноги, которую методично терзал вилкой.

— Нет, что вы!

— А кто ваши родители? — продолжила допрос мама, окинув Кольку начальственным взглядом.

Надежда Алексеевна, Колькина мама, замечательная добрая женщина, была на пенсии и подрабатывала уборщицей в Доме офицеров. Папа был потомственным алкоголиком и последовал зову крови еще до того, как сын пошел в школу. Некоторое время Колька сидел молча, как-то беззащитно осматриваясь по сторонам. И вдруг его прорвало. Он стал рассказывать о том, что мама — врач — невролог, кандидат наук. Папа — полярный исследователь, который погиб где-то в северных широтах (при этом Колька назвал точную дату и место) много лет назад. Кроме того, появился старший брат, которого на самом деле, разумеется, никогда не было. Брат закончил МГИМО и уехал в Нидерланды по трудовому соглашению. Коля был в ударе. Таким я его еще ни разу не видела. Впрочем, после того дня я его больше вообще не видела.

Когда я поняла, что Николай уже не выйдет на связь, заперлась в своей комнате и не выходила целую неделю. Время от времени к двери подходил папа, тихо стучал и говорил:

— Ну, полно тебе страдать. Зачем в нашей семье нужен такой враль и пройдоха?

Свое второе увлечение я встретила уже на работе в проектном бюро. Высокий темноволосый Евгений с идеальным греческим носом стал оказывать мне знаки внимания с первого дня нашего знакомства. Все время приносил конфеты, букеты цветов. Первое я съедала на рабочем месте вместе с сотрудницами, второе оставляла на тротуаре в соседнем дворе, дабы не возбудить дома никаких подозрений. Через месяц приятного общения Евгений пригласил меня к себе домой. Был праздничный день и всех сотрудников отпустили раньше на целых три часа. Сначала на новом ухоженном «ланосе» Жени мы поехали в супермаркет, где он купил множество всяких вкусностей и бутылку дорогого вина, затем отправились к нему. Уже заходя в подъезд, я вдруг услышала знакомый голос.

— Арина, это ты? — Тетя Майя поставила на пол авоськи. — Шо ты тут делаешь?

Я хотела что-то ответить, но как-то не смогла сразу найти правильное определение того, что конкретно я собиралась делать. Тем более, что я этого еще никогда и ни с кем не делала.

— Мама знает, шо ты здесь? — не унималась тетка.

— Не знает. И я очень прошу вас ее об этом не уведомлять.

Евгений посмотрел на меня со странным выражением. Неудивительно. Мне было двадцать шесть, и наша конспиративная беседа его озадачила.

— До свидания, тетя Майя!

Мы вошли в подъезд, а соседка так и стояла, с подозрением провожая нас взглядом.

— Что за странная женщина? — спросил Женя, когда мы вошли в квартиру.

— Да так, не обращай внимание. Родственница, — соврала я, не желая вдаваться в подробности.

Прошло около получаса. Играла мягкая приятная музыка, я пила сладкое вино и наблюдала за тем, как Женя проворно нарезает овощи в какой-то экзотический салат. За окном уже начинало садиться теплое весеннее солнце, заливая окрестности мягким розовым мармеладом. Мне было хорошо и спокойно. Я готова была обнять все, на что падал мой взгляд: серые пятиэтажки, цветущие деревья, машины, бегущие по дороге у подъезда и … О Боже! Около зеленого «ланоса», на котором мы приехали, стояла моя мама. А рядом с ней папа и дедушка. Меня захлестнул ужас. Как же быстро сработала система оповещения, и команда приехала на место преступления!

Сначала я решила не показывать вида, что что-то не так и просто подождать, когда они уйдут. Но тут папа обратился к вышедшему из подъезда жильцу, и по жестикуляции я поняла, что он спрашивает, в какой квартире живет владелец зеленого автомобиля. Жилец явно поделился информацией и семейство вошло в подъезд.

Я налила себе полный бокал вина и мигом его выпила. Раздался звонок в дверь.

— Кто бы это мог быть? — сказал Женя, вытирая руки, — Посмотрим.

Я задержала его за рукав.

— Давай не будем открывать!

— Почему? Вдруг это что-то важное. Или кто-то важный!

Женя поцеловал мою руку и прошел в прихожую. Я осталась на кухне и стала прислушиваться, готовясь к позору.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте. Вы к кому?

— Мы не к кому, а за кем.

— В смысле?

— Моя дочь, Арина, у вас?

— Ах, вы отец Арины? Проходите, пожалуйста, — предложил удивленный Женя.

— Спасибо, не нужно. Арина! Ты меня слышишь? Собирайся! Поехали домой, — крикнул он через плечо Евгения. — Мы ждем тебя внизу. И никуда без тебя не уйдем, понятно?

Дверь захлопнулась.

Я одевалась, глядя себе под ноги

— Прости, пожалуйста, — сказала я и вышла, не дожидаясь ответа.

На следующий день я съехала на съемную квартиру. С Евгением мы больше не общались. Он не проявлял инициативу, я тоже.

Когда мне исполнилось двадцать восемь, я до безумия влюбилась в другого своего сотрудника. Он был старше на восемь лет, красив, обаятелен, остроумен и женат. Леня (так его звали) ответил взаимностью. Наши отношения длились девять лет. О них не знал никто, по понятным причинам. Редкие страстные встречи, звонки украдкой. Когда мне было тридцать пять, он решил уйти из семьи.

— Я устал так жить. Дети уже взрослые. Я хочу быть с тобой.

Мне самой хотелось этого до безумия, но моя совесть не давала покоя. Ведь это совершенно бесчестно по отношению к его семье! Его жена никогда не работала и останется совершенно без средств к существованию. Целую неделю я ревела по ночам и размышляла о