Это традиция! Устои и законы их Рода не им писаны и ни ему менять их.

Элиджар решил, что останется с этой недопринцессой, пока она не наберёт силу. Бросать её сейчас - подло, очень подло. На такое он не способен. Девушка спасла ему жизнь, как ни крути и теперь он - должник.

Лимбрий уйдёт, только немного попозже.

Когда отдаст долг.

...Углубившись в эти мысли, он не слышал, что говорила Меридит. Вернувшись назад, вздрогнул от незнакомого властного тона:

- Итак! Вы со мной? Повторяю - если Городской Совет несогласен, мы примем бой или договоримся. И снова повторяю - я не собираюсь снимать с Совета его функции. Наоборот, мне бы хотелось работать с вами в одном направлении! Не слышу ответа, уважаемые шенны?

"Что она мелет? Какой бой? И... ЧТО!"

Толпа расступилась. Сквозь неё прошёл высокий худой человек. Был одет он в короткий плащ, узкие штаны и шляпу с обтрёпанными полями. На лице мужчины застыла недоверчивая, чуть брезгливая полуусмешка.

- Как Глава Совета, я даю своё согласие, шенна - зи. - изрёк он будничным тоном - Безусловно, в лучшие времена никто из нас не пошёл бы на столь сомнительное дело, но... Сейчас не тот случай. Государству отчаянно не хватает именно монаршей власти. Что ж... Правьте, Меридит. Посмотрим, какая из вас принцесса.

"Сожрать его, что - ли?" - подумал Элиджар, поднимаясь и перекатывая мускулы под шкурой.

Глава Совета с опаской посмотрел на лимбрия. Кот прищурил металлические глаза и посмотрел в ответ. Невероятно добрым взглядом...

- Предлагаю вам пристанище и отдых! - выпалил мужчина на одном дыхании - Вы проделали тяжёлый путь. В вашем положении...

Он неловко откашлялся, скользнув взглядом по животу девушки.

- Благодарю. - Меридит склонила голову и слегка пожала предложенную ей руку - Ваша правда, шенн - зи Пран. Мы оба устали, вымотаны дорогой и не откажемся от горячей ванны, обеда и более - менее удобной постели. Все дела отложим на завтра. Это будет разумнее.

Надо сказать, граждане Брангдора показали себя людьми расторопными, трудолюбивыми и сообразительными.

Может, им помог проницательный взгляд лимбрия и вообще вся ммм... необычность ситуации. А может, головы им напекло жарой. А может, они и вправду устали без хорошего руководства, которое положит конец разрухе, нищете и болезням?

Как бы там ни было, а через короткое время путники расположились в маленькой комнате на втором этаже постоялого двора. Номер был небольшим, но чистым. Кроме того, им приготовили купальню и накормили.

- Боги мои, Боги... - стонала Меридит, лежа на низкой кровати и глядя в потолок - Как же я устала, оказывается! Ты не поверишь, Элиджар - вот пока шли, мне было ничего себе, но сейчас... Как подумаю, во что ты меня втравил - жить не хочется!

Оборотень скользнул взглядом по обнаженным бёдрам девушки, по выпуклому животу, по маленькой округлой груди, очерченной лёгким покрывалом. Прищурив глаза, поднялся выше - к тонкой шее и высокой скуле с едва видным на ней шрамиком. У Меридит вообще много мелких шрамов и один, крупный - под левой лопаткой.

Что там дальше? Лёгкие завитки волос - чистых, влажных, переливающихся заходящим Мейрдом и свежим шоколадом. Маленькая мочка уха, пробитая четыре раза... а серёжек только две. Вторая мочка у неё пробита два раза. Без серёжек.

- Я тебе серьги куплю, хочешь? - ляпнул ни к месту, сам не зная, как вырвалось.

Она повернулась набок, подложила руку под голову, выставив острый локоть чуть вперёд:

- У тебя денег нет. На что ты купишь? Украдёшь, разве. Слушай, а ты заметил? Нам дали комнату с одной постелью. До войны с этим было строже. А тут так, не спрашивая...

Элиджар откинулся на спинку кресла, в котором сидел:

- И сейчас строго. В Брангдоре, по крайней мере. Нормы морали ещё агонизируют здесь, ты не сомневайся. Просто я сказал им, что мы вместе. И потом, ты беременна, так что ни у кого не возникло вопросов.

Он встал. Перекатил мышцы под смуглой, грубой, хотя и человеческой кожей. Потуже затянул кожаные штаны - всё, что было на нём из одежды.

- Ты спи, Меридит. Я пройдусь по городу.

- Оденься хоть... - проворчала она, устраиваясь поудобнее и прикрывая глаза - И веди себя прилично, ладно?

- Хорошо, матушка. - хмыкнул он - Постараюсь не нарушить семейных ценностей.

- Полудурок.

- И тебе добрых снов, любимая.

И, затворив дверь, скользнул в наступающую ночь.

Где он был от момента, когда Меридит провалилась в сон и до момента, когда в мутное окно глядела наглая Аления, а небо усыпано стало звёздами, как обломками сусального золота? Где был - может, следил за спешно приводящимся в порядок замком?

Может и следил. А может и не следил. Может, просто шлялся.

Обогнул город, полюбовался обшарпанным пейзажем, прикинул масштабы (есть, где разгуляться!), ещё раз подивился человеческой безалаберности и доверчивости, хотя кто бы говорил! Сам - то не образец...

...и до момента, когда вновь оказался в номере, залитом ночным светом и пахнущим почему - то мятой, мёдом и пьяными ягодами; непонятно, как ноги принесли сюда, потому - что не хотел возвращаться! До утра хотя бы.

Почему - то колеблясь, присел на край постели.

- Эй, ты спишь? Меридит!

Проснулась она быстро, она всегда просыпалась быстро и не спала глубоко: жизнь на улице давала знать о себе.

- Что случилось? Кратуры напали?

Он рассмеялся и сгрёб тёплое тело вместе с покрывалом к себе на колени:

- Нет, я соскучился!

- Это хуже... От кратуров хотя бы можно отби... ты что делаешь?

И вслед за этим полузадушенным вскриком сдалась, прижатая к простыням.

- Хочу тебя, принцесса. - прошептал оборотень, утопив серебро своего взгляда в её кофейных глазах - Не люблю, Меридит. Но хочу. Очень.

Девушка протянула руку и привлекла его к себе, обняв за шею:

- Так и я не люблю... Это честнее, правда? Тебе нужна женщина, лимбрий. Мне нужен мужчина и поддержка. Договоримся?

- После. - выдохнул он хрипло и, захватив губами тугой тёмный сосок, стал терзать.

Она развела ноги, принимая его пальцы внутрь, сама же стала гладить член - напряжённый и горячий, задевая большим пальцем бархатную крупную головку.

Мужчина застонал, когда лёгкая рука начала двигаться вниз и вверх. Сжав грудь свободной рукой, прикусил сосок, вызвав ответный стон и лёгкие содрогания сгорающего в страсти женского тела.

Женская рука гладила сильно, но нежно, чуть сжимая, иногда отпуская совсем и тогда он готов был зарычать, чтоб она не останавливалась.