Странно, но терпимо. Я громко постучала и толкнула дверь от себя. От картины, которая мне сразу же открылась, у меня захватило дух и выбило воздух из легких. Все стены кабинета были из стекла, – казалось, можно было рассмотреть даже облака, которые проплывали мимо этих окон, ласково обтекая их и стремясь дальше в путь. В центре стоял огромный стол из красного дерева, за которым никого не было. Много зелени в горшках. Чего здесь только не было! Пальмы, цветы и даже лианы. Офигеть!

Отпустив дверь, которую все это время я придерживала своим хрупким плечом, я принялась спускаться вниз по ступенькам, которые вели к небольшому фонтану. Тут я почувствовала чье-то присутствие и, обернувшись, угодила прямо в лапы своему вчерашнему визитеру.

– Вот ты и попалась, моя Татлим, – сладко выдохнул мне на ухо этот невыносимый кошак.

Его запах кружил голову, похлеще самого дорогого коньяка. Мужские руки обжигали спину, пробуждая мурашки и сладкий трепет. Он был выше меня на целую голову, хотя я и была на высоких каблуках. Близость с таким мужчиной пугала и одновременно притягивала. У него был просто убойный запах. Тягу понюхать его шею я не смогла побороть, и, едва не касаясь смуглой загорелой кожи носом, вдохнула полной грудью и едва не застонала от блаженства.

Запахи – мое все. Я просто дурею от запаха апельсина и сандала. А у этого невыносимого кошака был именно такой запах. Дикий, опасный, волнующий, мужской.

– Как тебе мой подарок? – спросил он, заглядывая мне в глаза. Ох, этот доминирующий взгляд! М-м-м-м.

– Ты в маске родился? Почему не снимешь ее? – я рассматривала его лицо, точнее, ту часть, что не скрывалась под золотой маской. А именно, – его соблазнительные губы.

– Не хочу, чтобы ты видела мое лицо. Пока, – загадочно ответил он и сдул челку с моих глаз. Боже, что со мной делает этот мужчина?

– Отпусти, – попросила я его, упираясь руками в его грудь.

– Нет, – властно ответил он мне и прижал к себе теснее, вжимая в свое сильное горячее тело.

– Отпусти меня немедленно, – я начала закипать от злости и все усиливавшегося с каждой секундой ощущения бабочек, порхающих в животе.

– Запомни, Татлим, с этого момента только я решаю, когда тебя отпустить, а когда – нет, – жесткий властный взгляд распугал всех бабочек и вызвал ответную реакцию на его слова.

– Да кто ты такой, чтобы мне указывать? – толкнула я его в грудь. – Я не твоя покорная жена, чтобы выполнять все твои прихоти и капризы. Ты для меня никто. Я даже имени твоего не знаю.

Он долго и внимательно смотрел на меня. Его красивые карие глаза медленно блуждали по моему лицу, вызывая ощущение, будто он ласкает меня пальцами и губами. Дыхание снова сбилось. Сильный, притягательно опасный, чувственный и манящий к себе, как дикий зверь. Один из тех мужчин, которых я считала вымершим видом.

Он был настоящим. Здесь. Сейчас. Передо мной. Живой. Властный. Надежный. Но не мой.

Горло сжало болезненным спазмом, руки покрылись холодным противным потом. Было так больно от того, что я для него всего лишь очередная марионетка, которую он хочет переделать под себя. Он играл, а я не привыкла играть по чужим правилам.

– Поиграли и хватит. Найди себе другую цацу, которая будет перед тобой ползать и просить добавки. Я не твоя Татлим, даже не знаю, что бы это могло значить, – тихо сказала я ему, опуская взгляд, полный горечи и злости.

– Не знаю, что ты себе напридумывала, но я уже все решил, – холодно ответил мужчина и, выпустив меня из рук, отошел к стеклянной стене, встав лицом к окнам. – Я хочу тебя и не намерен отпускать, пока... – не закончив фразу, он замолчал.

– Пока… что? Пока не надоем? – спросила я, обнимая себя за плечи.

Но он не ответил. Не опроверг моих слов. Значит, я угадала. Кто бы сомневался.

Тишина угнетала и раздражала. Он будто закрылся от всех, огородился от мира, ушел в себя. Его плечи были напряжены. Вся его поза говорила о животной силе, которая была заточена в человеческом теле. Мне стало страшно. Сейчас я была на его территории, в его логове, и от этой мысли мне стало нехорошо. Я чувствовала себя, как если бы находилась в клетке с тигром, который выбирал момент, чтобы напасть на глупую и слабую добычу.

Медленно попятившись, я бросилась бежать. От него, от себя, от всей этой абсурдной ситуации. Прочь от него, и чем дальше, тем лучше. В попу что-то уперлось и, обернувшись назад, я увидела, что позади меня находится входная дверь. И когда только я успела дойти? Нащупала ручку и медленно потянула дверь на себя. Она тихо открылась и, бросив в последний раз свой взгляд на мужчину, который уже начал мне нравиться, я выскочила вон. Стремительно преодолевая расстояние до лифта, я едва не упала. Нервы были на пределе. Вызвав лифт, я быстро вбежала в открывшуюся дверь и нажала на кнопку первого этажа.

Все, хватит с меня таинственных незнакомцев и их королевских заскоков. Набрав номер Вики, я вышла из лифта и быстро двинулась к выходу из «Олимпика». Завтра придется пойти к начальнице и отказаться от заявки. Пусть ее Кобра себе забирает, вместе с заказчиком. Я не против. В таких условиях, я работать не собиралась.

****

Ягуар

Воспоминания о прошлом захлестнули меня неожиданно, выбив из легких весь воздух. Когда-то давно, в прошлой жизни до аварии, которая лишила меня лица и оставила множество шрамов по всему телу, я уже делился ими с кем-то. Но сколько бы я ни напрягал свою память, образ собеседника, с которым я говорил, всегда расплывался и быстро исчезал. Я знал точно, что это была женщина, возможно, девушка. Своей жизни до аварии я почти не помнил, только мимолетные образы и обрывки событий. Врачи говорили, что это может быть временным, хотя существовала вероятность того, что мой мозг мог и не вспомнить о прошлой жизни ничего. У меня часто болела голова, так как я иногда пытался подстегнуть свою память, хотя и не смог добиться в этом успеха.

Некоторые, особо глубокие шрамы на теле помогла убрать пластическая хирургия. Лицо было практически воссоздано заново. Да, деньги иногда творят чудеса. Из обезображенного урода меня превратили в модель глянцевого журнала. Отец уверял, что таким я и был прежде, до той судьбоносной аварии, но я чувствовал, что это было совсем не так. После операции лицо ужасно чесалось и болело, но я стойко вытерпел все удары судьбы и быстро шел на поправку. В той аварии погибла мама. Я до сих пор виню себя в том, что не справился с управлением и тем самым погубил ее.

Мама. Каждый раз, когда я произносил это слово, мной овладевали противоречивые чувства. У меня была стойкая уверенность, что эта женщина меня любила. Самое ужасное, что после аварии я будто бы лишился всех чувств и эмоций. Жизнь словно превратилась в одну сплошную черную полосу. Утро сменялось ночью, и так на протяжении десяти лет. Пока…

Пока я не встретил Алену. Она что-то затронула в моей душе. Образы прошлого стали посещать меня чаще и голова стала болеть реже. И это радовало.