— А Индия? — поинтересовался собеседник.

— Ослабленная ядерными ударами Пакистана, засухой и неурожаями, измотавшаяся в шестилетней войне, Индия уже сейчас просит принять её в состав английской короны, — усмехнулся Магистр ордена.

— А зачем ему российский престол? — Премьер перевёл разговор на бывшего любовника своей жены, как раз в тот момент, когда Даратэя открыла дверь в кабинет.

— Главная задача — избежать тотальной ядерной войны, которая приведёт к исчезновению человечества, — продолжал англичанин. — А такая война возможна с участием сверхдержав в борьбе за жизненные ресурсы. Россия одна из них. Поэтому русский трон — это плата России за безопасность. Если на троне России будет Харольд Виндзор Мессия, ей и её ресурсам ничего не угрожает. Более того, защитит ваш народ от китайской оккупации.

— Ты чего пришла? — поинтересовался Премьер у жены, взяв необходимую паузу…

— Они там начали целоваться, и хотя я не гомофобка, но всё же предпочитаю общество настоящих мужчин. — Она прошла и, усевшись в кресло, соблазнительно забросила ногу на ногу.

— Они геи? — удивился Премьер, продолжая тянуть паузу, лихорадочно ища продолжение диалога с лордом Дэвидом.

— Да, и притом супруги в зарегистрированном браке, — кивнул Голдмир, — только постоянно путаю, кто «муж», а кто «жена».

— Тебя что-то смущает? — поинтересовалась у мужа Даратэя.

— Нет. Лишь бы они не попросились на ночлег, — пошутил Премьер.

— Я не о том, — нетерпеливо передёрнула плечиком женщина. — Тебя смущает, что русским царём станет мой бывший друг?

— Нисколько. — Премьер попытался скрыть охватившее его раздражение. — Я уже привык к тому, что вокруг меня одни твои любовники.

Дэвид Голдмир улыбнулся, принимая шутку на свой счёт.

— Я не против монархии, — пояснил свою позицию Премьер, — тем более монарх не будет иметь реальной власти в стране.

— Это вопрос, ради которого я попросил очаровательную Даратэю устроить нам встречу, — резко, словно старый тигр перед броском, напружинился англичанин. — Мы хотели просить вас выступить с инициативой об учреждении не конституционной монархии, а именно абсолютной.

— Что полностью отвечает историческим традициям России, — поддержала Даратэя. — Наши цари всегда были самодержцами.

— Смеётесь? — недоумённо обвёл глазами собеседников удивлённый Премьер. — Президенту скоро переизбираться на следующие шесть лет, а я к нему с такой глупостью? Это приведёт к моей моментальной отставке.

— Я уполномочен принцем Харольдом Даньелзом сделать вам предложение, — видя, что тот напуган, решил «раскрыть все карты» старый переговорщик. — Он предлагает вам должность Премьер-министра со всей полнотой власти, как в Великобритании.

— Почему мне? — опешил от неожиданности бывший Президент. — Ах, ну да!

Его взгляд уткнулся в напряженное лицо жены, чья чертовская сексуальность и прошлая связь с принцем приносила ему большие дивиденды.

— Ваша задача, после того как жребий укажет на принца как на российского царя-императора, убедить Президента провести референдум о форме монархии в России, а люди сами выберут какую надо, — продолжал наступать английский гость.

— Хорошо, — решился чиновник, вспоминая недавний разговор с Президентом о Столыпине. — Только понадобятся деньги, много денег, чтобы организовать народное движение, митинги. В противном случае Президент не пойдёт на такой референдум.

— За этим дело не станет, — протянул руку Дэвид Голдмир, закрепляя договорённости рукопожатием.

Патриарх проводил совет по-простому, в своей комнате. Он приехал на день раньше, сразу, как только узнал о трагедии в Центральной гостинице. Ситуация складывалась так, что хоть отменяй торжественную службу. Какой может быть жребий, если остался один кандидат. Патриарх тепло приветствовал старца Иоаникия, преподобного Савву и ещё нескольких старых монахов-отшельников, которые в своём чёрном одеянии напоминали мудрых воронов. На их фоне его повседневная одежда выглядела почти празднично. Архиепископ Дармидонт, как и положено хлебосольному хозяину, попытался накрыть стол с закусками и вином, но Патриарх попросил устроить чревоугодие после беседы.

— Что будем делать, братья? — обратился он к монахам. — Намеченный жребий невозможен. Трагически погиб наследник престола, которого, как я понимаю, именно вы, мои старшие братья, прочили на царство.

Старики молчали, словно ничего не произошло. Может быть, за долгие годы отшельничества они просто разучились проявлять эмоции. Мысли Патриарха прервал архиепископ Дармидонт:

— Ваше святейшество, я полагаю, всё происходит по воле Божьей. Именно Господь указал нам на выбор, оставив самого достойного. Таким образом, жребий пал на английского принца, в чьих жилах течёт кровь русских императоров. Нам нужно только объявить решение Русской Православной Церкви о признании его безспорным наследником российского престола.

— Глупости говоришь, брат Дармидонт, — раздался голос Иоаникия. — Принц Харольд Мессия — самый настоящий Антихрист, претендующий на мировое господство. Его вообще нельзя было допускать к жребию.

— Братья, не надо гневаться и спорить, — взял слово иеромонах Мефодий. — У нас было четверо претендентов. Один погиб. Второй отказался от своих прав. Английский принц жаждет трона. Осталось только убедиться, что Михаил Георгиевич Романов убит.

— Так это уже установленный факт. — Патриарх взял в руки свежую газету со статьёй о трагедии на первой полосе.

— Статья в газете всего лишь статья, — настаивал Мефодий, — кто видел покойника?

— Статья в «Братьях и Сёстрах!» — это вам не жёлтая пресса, — настаивал архиепископ Дармидонт, — между прочим, Рощина написала. Та самая, которая скандал с принцем Харольдом раздула на телевидении шесть лет назад. Ей же вы тогда поверили.

Его слова были обращены к отцу Иоаникию, но тот даже не подал виду. Не влезал в спор и преподобный Савва, чьё мнение больше всего ожидал услышать глава Церкви. Патриарху такое поведение старцев, которые в течение последних лет «проедали ему плешь» необходимостью проведения Малого Собора и провозглашения Богом избранного царя, было даже обидно. Ведь из-за них ему пришлось серьёзно поссориться с Президентом, который хотел, чтобы царь появился в России не ранее окончания его второго срока.

— Брат наш Савва, отец преподобный, — обратился патриарх к своему духовнику, — может, выскажешься, рассудишь братию?

— О чём говорить, всё вроде уже решили. Просто надо убедиться, что Михаил Георгиевич Романов мертв. Если это так, значит, Богу угодно, чтобы царём стал английский принц. И жребий не имеет смысла.

— Я сейчас же позвоню одному силовику, и он предоставит нам возможность убедиться в этом, — раздался торжествующий голос архиепископа Дармидонта, и он тут же позвонил какому-то майору. — Сейчас, через пять минут он перезвонит, ему понадобилось сделать ряд распоряжений, — доложил он братьям.