Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда тележка была опустошена, толпа испарилась так же внезапно, как и появилась. Саид медленно встал с земли, отряхнул свои вещи; около дерева валялся нарезной батон в целлофановом пакете, по счастливой случайности он выпал из тележки и его не заметили. Саид поднял батон и положил его в большой карман своей рабочей куртки.
К мусорным бакам со стороны газона подошла старушка, она тяжело дышала и опиралась на палочку. Осмотревшись, она поняла, что опоздала. Старушка стала причитать, что опять осталась ни с чем, окаянные привезли тележку раньше времени, и что у нее болят суставы, и что тут ветреная сторона и ее постоянно продувает, когда она долго стоит у мусорных баков. Саид достал из кармана батон и протянул его старушке. Трясущимися руками она схватила его и, разочарованно спросив «это все?», повернулась и заковыляла в сторону подъезда… Саид пошел туда, где оставил метлу, в груди сильно жгло, голова кружилась. Он остановился около скамейки на детской площадке, снял куртку, постелил ее и лег, закинув ногу на ногу. Весеннее солнце заставило Саида зажмуриться. Он положил свою черную шапку на лицо и открыл глаза. Сквозь несколько маленьких дырочек виднелось ясное небо…
Мария Маноцкова. Феназепам
Какое же наслаждение – выйти покурить, когда никто не мешает. Не порицает, не требует почитать, попить, помочь с домашкой.
С балкона было видно многое. Вот порхает по крыше школы тамошний завхоз. Вот тетенька в оранжевом жилете, поднимая тучи пыли, самозабвенно бреет лысый газон около детской площадки. Вот рабочие красят асфальт черной краской.
Стоп. Асфальт? Черной краской? Совсем съехали с этими выборами. Видимо, на нашем участке кто-то из начальства будет голосовать.
Лена издала неодобрительный хрип и презрительно поджала губы. Так, что еще у нас тут?
Ворона клюет труп голубя. Идущая мимо девушка остановилась и показала вороне средний палец. Ворона оскорбленно отвернулась и продолжила клевать труп.
«Мило», – подумала Лена и вдруг зацепилась взглядом за какой-то предмет на детской площадке, знакомой Лене каждым своим унылым камешком, каждой трещинкой на убогом покрытии. Мешали раскачивающиеся на ветру деревья, тем не менее Лене удалось разглядеть, что это был человек. Он лежал не двигаясь. Мимо шли люди: вот мальчик с самокатом подъехал, остановился и уставился. Вот мальчика увела мама.
Лена поколебалась и достала из кармана телефон, но через мгновение убрала его обратно.
Она не очень любила взаимодействия с окружающим миром. «“Окружающий мир” – это полная фигня, ненавижу», – говорил когда-то ее младший сын. «Эх, душечка моя, – думала тогда Лена, – знал бы ты, как мало твой учебник по этому странному предмету отражает подлинную фиговость окружающего».
Однако уже спустя несколько минут она все же звонила в «Скорую».
– Да. Ленинский, 89 дробь 2. Во дворе лежит человек, кажется, без сознания. Ну я с балкона вижу его. Да, сейчас спущусь.
Это оказался мужчина. Молодой, чисто одетый, на ногах дорогие кроссовки.
– Эй! – она присела на корточки и неловко пихнула его.
Мужчина не реагировал. С облегчением Лена заметила, что он все-таки дышит, и начала трясти его за плечи.
Мужчина не реагировал.
Минут через двадцать приехала «Скорая», и врач-великан так его тряханул, что мужчина пришел в себя. Теперь он бродил по детской площадке, пытаясь не упасть и все-таки иногда падая, а потом мучительно вставая снова. Лена подошла к нему.
– Как тебя зовут? Где ты живешь?
Мужчина поднял голову и попытался сфокусировать на ней взгляд.
– Как тебя зовут? Я Лена. Как тебя зовут?
– Кирилл.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать семь.
– Как тут оказался?
– Не помню.
Порывшись в карманах, Лена извлекла чупа-чупс.
– Держи. Сейчас. Ты. Это. Съешь. А потом расскажешь мне, что с тобой. Понял, Кирилл?
Кирилл взял протянутый ему леденец и сунул в рот вместе с оберткой, потом смущенно вынул, содрал зубами обертку и с хрустом сжевал.
– Спасибо. А сигареты нет?
Вздохнув, Лена протянула ему сигарету. Он начал ощупывать карманы в поисках зажигалки.
– Ох, телефон спиздили…
Лена вдруг почувствовала себя страшно уставшей. Ей захотелось пойти домой и лечь спать.
– Что ты съел? Алкоголем не пахнет.
Кирилл опустил голову и пробормотал:
– Четыре таблетки феназепама.
– Ну дура-ак! Где ты живешь?
– Не помню.
Лена не очень-то понимала, можно ли ему верить, а также совершенно не знала, с какой целью можно взять и выпить четыре таблетки. Разве от него есть какой-то кайф? Или он так самоубивался? Тогда почему только четыре?
Вздохнув, Лена пошла поговорить с врачом. Врач благодушно, но не без цинизма, сказал, что все, что они могут – это доставить его в Склиф. Где его поставят на учет.
Лена вернулась к Кириллу, который успел докурить свою сигарету и теперь пытался на четвереньках добраться до урны.
– Так, если не хочешь в Склиф и на учет, быстро вспоминай какой-нибудь свой адрес, я тебе такси вызову.
Кирилл аккуратно потушил сигарету и выбросил ее в урну. Потом вскарабкался на стоящую рядом скамейку и задумчиво произнес:
– Обручева, шесть. Первый подъезд, квартира пять.
– О, помнишь, значит. Это же совсем близко отсюда.
Лена, быстро тыкая в телефон, вызвала машину.
– Все, сейчас приедет. Две минуты, пишет.
– Спасибо.
Вдруг взгляд его снова расфокусировался, и он начал раскачиваться из стороны в сторону.
– Спасибо. Спасибо. Спасибо. Спасибо.
– Господи, вот подфартило мне. Так, вон машина, пошли.
Кое-как запихав Кирилла в такси, Лена уже собиралась захлопнуть дверь машины, но вдруг решила спросить:
– Ты феназепам-то зачем пил?
Кирилл молчал, но видя, что Лена ждет ответа, равнодушно ответил:
– Да скучно.
– Скучно?!
– Ну да.
Водитель недоуменно поглядывал, но Лена не отпускала дверь и продолжала стоять, уставившись на Кирилла. От возмущения и злости ей сделалось тяжело дышать.
– Скучно?! Ни фига себе! Скучно если, пойди вон постой с пикетом у Госдумы. Сразу станет ой как не скучно, обещаю. Придурок. Мажор!
С силой хлопнув дверью, она, все еще задыхаясь, побрела домой. Такси уехало, увозя Кирилла, с почти трезвым удивлением смотрящего вслед Лене.
Лена же, неровными шагами двигаясь по тротуару, нашарила в кармане упаковку таблеток, достала одну и с усилием проглотила.
«Да знаю я, знаю, но жить-то как-то надо», – сказала ей ворона, продолжая клевать голубиный труп.
Часть 2. Вращение
Елена Поддубская. Набрали по недобору
Баба пышная, как начес на лаке, постучала в
