Блейк мягко ее отстранил со словами:

– Итак, вот что мы, я думаю, должны сказать людям. Мы познакомились недавно и тут же влюбились друг в друга. Потеряли голову.

Она посмотрела на него взглядом, каким убежденный скептик смотрит на знахаря, лечащего молитвами.

– Познакомились… где?

– Где все сейчас знакомятся? Онлайн.

– Я таким образом не знакомлюсь, – отрезала она. – Я предпочитаю старомодный способ сначала увидеть живого человека, во плоти.

Блейк начал расстегивать верхние пуговицы на своей рубашке.

У Тилли глаза полезли на лоб и брови почти исчезли под волосами.

– Что вы делаете?

– Даю возможность познакомиться со мной во плоти.

Она резко развернулась и вышла из ванной.

– В голове не укладывается! Вы считаете себя абсолютно неотразимым, да? – Она повернулась и сверкнула на него сердитым взглядом. – Ну так вот, Блейк Макклелланд, – перед вами тот скальп, который вы не сможете добавить к своей постельной коллекции. – И указала пальцем на дверь. – Убирайтесь, пока я не спустила на вас собаку.

Блейк посмотрел на Трюфельку, которая лежала на полу и жевала балетку Тилли.

Трюфелька, поняв, что на нее смотрят, перестала жевать, забила хвостом вперед-назад, подобно пушистой метелке, и тихонько заскулила.

– Хорошо, – сказал Блейк. – Согласен. Спать вместе во время нашей помолвки мы не будем. Это не обязательное условие договора. Но все же я думаю, что мне следует остаться здесь, чтобы произвести нужное впечатление… для видимости.

Последовало молчание.

– Но почему… для видимости? – спросила Тилли, и щеки у нее опять зарделись. – Я вам совсем не нравлюсь?

Она нравится ему, чертовски сильно нравится. Он не мог припомнить, когда в последний раз его так возбуждала женщина. Возможно, потому, что она ему не уступает, а он привык к легким победам. Ему не стоило никаких усилий уложить женщину в постель. И он, кажется, устал от этого, ему делалось скучно. Ужин – выпивка – постель: комбинация несложная и предсказуемая. А сейчас… это что-то свежее, новое, бодрящее. Или, может, дело не в необычности ситуации, а в Тилли.

– Давайте я вам докажу, – сказал он.

Тилли сжала губы так крепко, что они побелели.

– Вы надо мной смеетесь. Я это знаю. – Она повернулась к нему спиной. – Пожалуйста, уходите.

Блейк подошел к ней, встал сзади и положил руки ей на плечи. Она вздрогнула, как могла бы вздрогнуть норовистая молодая кобылка, не зная, что ей лучше: разрешить себя погладить или ускакать.

– Эй, – произнес Блейк.

Тилли вывернулась из-под его рук и через плечо смерила его взглядом, способным содрать три сантиметра краски со стены.

– Я хочу покончить с этой помолвкой, пока не превратилась в посмешище. Снова.

– Банкротство было бы хуже.

На ее лице промелькнула неуверенность, и она закусила нижнюю губу. Но затем глаза снова воинственно заблестели, она повернулась к нему лицом и заявила:

– Я могу продать ваше кольцо и таким образом заплатить долги.

– Можете. – Блейк улыбнулся. – Но тогда вам придется сначала лишиться пальца.

Гнев Тилли был настолько осязаем, что казалось, трещит воздух. Глаза сверкают, кулаки стиснуты.

– Похоже, у меня нет другого выхода, как пойти на эту авантюру. Слишком много людей узнали, что мы помолвлены, и я буду выглядеть полной дурой, если откажусь от того, что уже успела сболтнуть. Если вы заплатите мои долги, я соглашусь на эту глупую затею, но сначала необходимо установить основные правила.

Что же все-таки склонило Тилли к этому решению? Блейк недоумевал. Долг? Сумма действительно солидная. Или ее репутация? Или не хочет огорчать старика Пендлтона? Или намерена противостоять ему, Блейку, чтобы доказать… Доказать что и кому? Ему или себе?

– Сканируйте счета и отправьте их мне по и-мейлу. Я сегодня же вечером все оплачу, – сказал он. – Что касается правил… единственное, на чем я настаиваю, – это чтобы на людях вы вели себя, как влюбленная женщина.

Глаза у нее вспыхнули.

– А когда мы наедине?

– Это вам решать.

Она вздернула подбородок.

– Я уже решила. Спать с вами я не буду, пусть вы и заплатили мне.

– У меня нет привычки платить за секс.

Тилли снова стала кусать губу, потом посмотрела на него.

– Вы можете переехать завтра, чтобы я успела приготовить вам комнату. Но вам следует знать, что я не принадлежу к тем девушкам, которые живут с мужчиной, которого только что встретили. – И наградила его таким взглядом, словно его ожидает палач с топором, после того как он оплатит ее долг.

– Вы жили с вашим бывшим?

– Нет… по-настоящему нет.

Блейк сдвинул брови.

– Что это значит?

– Я снимала коттедж в усадьбе родителей Саймона, но он не жил там со мной. Его родители – старомодные люди и строго смотрят на такие вещи.

Почему они не позволили ей жить у них безо всякой аренды? Местные сплетни донесли до Блейка, что родители Саймона хоть и не богаты, но без денег Тилли вполне могли обойтись.

– Вы… снимали коттедж? – переспросил Блейк.

– Да. – Она сжала губы, глаза сверкнули – ей неприятно это вспоминать. – И они не вернули мне остаток денег после того, как я съехала. Его мать заявила, что я поцарапала ее драгоценный ореховый кофейный столик, но это ложь. Правда, потом я пожалела, что сделала это не я. Я хотела взять киркомотыгу и разнести к черту весь этот коттедж, чтобы остались лишь дрова на растопку.

Блейк подавил улыбку. У Тилли репутация мягкосердечного ангела, но, видно, за внешностью тихони скрывается страстная и напористая маленькая воительница.

– Завтра, как только я перееду, приглашу вас на обед. Пусть местные жители увидят нас вместе.

Она прищурилась:

– Только обед?

– Только обед.

Блейк ушел, и Тилли вернулась в гостиную. И выругалась. Если бы ее богобоязненный отец услышал эти три слова в устах дочери, то у него случился бы нервный приступ.

Блейк Макклелланд – самый возмутительный тип на белом свете. Возмутительный, но… сколько в нем шарма. Она чуть не выставила себя дурой – как неуклюжая школьница уставилась на его рот, словно ждала, что он ее поцелует.

Трюфелька прыгнула на диван и стала, повизгивая, смотреть в окно. Неужели ищет Блейка?

– Ах ты, нахалка! Нечего его ждать. Я-то думала, что ты на моей стороне.

Трюфелька вздохнула, спрыгнула с дивана, жалобно заскулила и улеглась на полу, положив морду на лапы с видом: «Мир рухнул».