– Уважаемый батюшка, дорогой Павел Иванович! На ужин собрались, по воле Бога, с вашим непременным участием, близкие мне люди. Марина, моя сожительница, в так называемом гражданском браке более трех лет. Накануне нашей с вами встречи мы решили обвенчаться. Конечно, событие будет проходить в нашем храме. У отца Петра. Николай же – мой давний боевой товарищ по службе на Северном флоте. Доверенный человек. Гостей не представляю. Известные в городе и области люди. – Он обвел взглядом присутствующих, как бы призывая не вникать в подробности личных отношений, а заниматься делом, то есть наслаждаться вкусной пищей.

– За знакомство и уважение, – прокуренным голосом произнес Авдеев, поднимая хрупкую рюмашку, утопающую в его огромной красной лапище.

Владимир понимал: еще не пришло время обсуждать повестку встречи, да и не место. Хотя и не терпелось приступить к делу. Решил начать с нейтральной темы:

– Мирские наши поступки далеко не всегда оцениваются современниками. Я о фильме «Высоцкий. Вечно живой». Удачный сценарий, не обо всей его жизни, а лишь о последнем предсмертном эпизоде. Кто-то интриговал, кто-то зарабатывал деньги на его таланте, но по-настоящему не ценили ни те, ни другие. Лишь после смерти признали и памятник поставили. Так и мы сегодня с Павлом Ивановичем строим, напрягаемся, из кожи лезем, а от нас только – дай да дай, а не то грозятся разорить, закрыть. Верно говорю, Павел Иванович? – обратился Владимир к Авдееву, пытаясь таким образом вызвать на откровенность.

– В могилу денег не возьмешь. Если команда губернатора не разорит, после смерти состояние благословляю на божий храм. Пущай отец Петр использует их по божьему назначению. Я ему доверяю! Отдавая, мы приобретаем, не так ли, отец Петр?

– Воистину правду глаголешь, сын мой! Расскажу притчу.

Отец Петр лукаво посмотрел на бизнесменов. Затем его взгляд остановился на стене, где висела картина «Распятие Христа». Приподнявшись со стула и поправив рясу, он неуверенно перекрестился.

Владимир поинтересовался, правдоподобно ли изобразил художник сцену вечности, смерти и мирской суеты?

– Мы и рождаемся, чтобы затем умереть, – ответил священник. – Но в назначенный срок обязаны делать добрые дела. Бог дает каждому из нас возможность проявить себя с лучшей стороны. В любви к Богу, к своему ближнему, к больному и сирому происходит реализация человека. Но не только в словах, а обязательно в поступках.

Рассказываю. После смерти в ад попали вор и писатель. За земные грехи их первым делом послали на испытания огнем. Поджаривали, значит, на углях. Тяжелое испытание, это вам не душ шарко. Смотрит писатель, а у вора угольки потухли очень быстро. «Несправедливо получается, – подумал он, – и в подземном мире не могут разобраться, кто грешник, а кто праведник». – «Да нет, – отвечает ему ангел, – все дело в том, что один воровал, да тут же и отдавал другим людям. Неправильно, конечно, жил, но за это его уже наказали. Тем более родные за него уж больно сильно молятся. А ты писал такие романы, что они до сих пор разлагают души живущих, направляют их на путь разврата, алчности. Вот и будешь жариться, пока твои произведения люди читать не перестанут». Мораль здесь такова: каждого спросят в свое время за благие и нехорошие дела. Спешите делать добро при жизни!

– Мне известно, какую помощь оказывает Павел Иванович вашему храму. Могу ли я быть полезным в богоугодном деле? Скажем, если сегодня у нас состоится сделка, восстанавливаю чугунную ограду вокруг церкви.

– Заманчиво рассуждаешь, сын мой! Опять же с корыстью своей. Выгоду ищешь, как тот писатель. А ты не ищи, ты добрыми делами покажи свою веру в Бога. Не ставь условия. Оставь мошну перед входом в храм! Делай поступки от доброго сердца и не ищи в них выгоду себе. Не завлекай и других людей неблаговидной корыстью. Человек слаб, но Бог в силе и не бросит в беде. Нужно верить и молиться. Поэтому, прежде чем договориться о сделке, внесите посильный вклад на благо своим ближним и божьему храму. Да сходите в церковь, примите причастие, покайтесь искренне. И дай тогда вам Бог удачи в помыслах добрых, приращение благосостояния и здоровья духовного и физического!

Оба виновника нравоучения восприняли слова как знак одобрения, а Владимир по достоинству оценил мудрость священника:

– Спасибо, отец Петр, за наставления! Спасибо, господин Авдеев, что дали возможность услышать и узнать так близко нашего уважаемого настоятеля. Такие встречи не забываются!

В это время Светлана с шумом поставила на стол огромную фарфоровую кастрюлю с мясом лося. Из-под неплотно закрытой крышки вырывались соблазнительные запахи жареного мяса вперемешку с липовым отваром и сосновым настоем.

– Под горячее и вертячее! – довольно потирая ладони, проговорил отец Петр.

Выпив и сытно закусив, Владимир пригласил Авдеева в комнату переговоров. Но тут вмешался отец Петр:

– Не дело затеяли, братия. Только кровушка приняла благодатную жидкость, нужно бы и вослед вплеснуть. А потом, помолясь, выпить с хозяйкой чаю с вареньем.

Закончив трапезу, он прочитал молитву после вкушения пищи:

– Благодарим Тя, Христе Боже наш, яко насытил нас земных Твоих благ; не лишил нас и Небесного Твоего Царствия, но яко посреди учеников Твоих пришел, Спасе, мир дай им, приходи к нам и спаси нас.

Дружно перекрестившись, гости вышли из-за стола.

Переговоры с Авдеевым закончились неожиданно скоро. Тот загодя к ним подготовился. К тому же сделка отвечала интересам обеих сторон. Договор о намерениях подписали почти что не глядя. Закрепили, как говаривал отец Петр, «до печати» – втроем выпили по стакану виски со льдом, затем последовал следующий подъем стаканов. После двукратного «до печати» Павел Иванович впал в состояния своей «хорошести». Литр сорокашестиградусной шотландской самогонки без особого труда поместился в его огромном животе. Норма требовала лакировки, но не пивом, а любимым стихом, и началась культурная программа, завершившаяся лишь часа в два утра.

Павел Иванович в таких случаях неизменно читал наизусть «Василия Теркина», при этом из его узких и красных глаз катилась пьяная слеза.

Чтоб идти в любую драку,

Силу чувствуя в плечах,

Бодрость чувствуя,

Однако

Дело тут не только в щах.

– Однако, однако, – тихо проговорил он, – память им наша, сыновья, герои, отцы!

На прощание Зотов подарил отцу Петру картину «Распятие Христа». Священник с благодарностью принял подарок:

– Спасибо, Владимир Сергеевич! Праведны дела и поступки твои. Бог тебя обязательно отметит. – Он троекратно поцеловал Владимира прямо в губы и прошептал ему на ухо: – С венчанием не торопись. Проверь длительной разлукой любовь женщины. – Порывшись в глубоких карманах зимней куртки, отец Петр осторожно вложил Зотову в руки маленькую статуэтку с изображением странного животного – с головой и когтями орла и с туловищем льва: – Берегите сей мирской талисман, приносящий удачу, с изображением грифона. Его видел и зарядился силой нечеловеческой Иоанн Креститель.