Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 4
Это утро было бурным. Я говорю — утро, но практически мы остановились где-то к обеду. Помнится, после мягких шкур мы побывали на полу на тех же шкурах, на столе, на лестнице с длинными ступенями, среди роскошного зимнего сада… В общем, как и обещал — отвечал на вопрос Гильберт долго и добросовестно. Когда в конце концов было решено, что мое любопытство удовлетворено, он подал мне длинное странное полотенце, обмотался таким же сам и повел показывать мне ванную. В ванной я погрустнела, поскольку решила, что все-таки мои животрепещущие фантазии не удовлетворены полностью. Гильберт, видимо, почувствовал мою печаль и послал меня в душ первую. У него был наш современный душ — кабина с остеклением на манер витража. В этом мире охотно перенимали новшества из нашего мира. Интересно, а у нас есть что-нибудь отсюда — что-нибудь волшебное? Ну, кроме эльфийской принцессы.
Почему-то этот вопрос вызвал у меня печаль, а выйдя из душа я вообще пустила слезу. Меня разрывали чувства. Мне тут все было чуждо, и я сама была чужой. Дико хотелось ощутить чего-нибудь домашнего. В то же время, мне было и невероятно хорошо здесь. Когда я представила, что мне придется покидать этот сказочный мир, где если подстерегают опасности — то за что-то, а не потому, что у соседки по лестнице критические дни и плохое настроение. А если кто-то оказывал поддержку — то это была именно поддержка, а не сочувствие и тайная радость, что у кого-то дела идут плохо, а у них вот хорошо.
Гильберт, наоборот, выпорхнул из душа бодрый и веселый. Увидев мои слезы, он насупился, но потом понял, что он здесь ни при чем, и пошел греть мне чай. На кухне нас повстречал терпеливый Гамлет («Не пей вина, Гертрруда» — заявил он мне). Гильберт призадумался — а не разлить ли и правда вина. Как-никак, средневековье, чаи здесь не были приняты. И он решил обучать меня местным традициям. Гамлет тоже получил закуску — в нескольких тарелках. Вина ему мы не дали. Когда горячительный напиток побежал по кровотокам, мои щеки тоже порозовели — почти также ярко, как у Гильберта. Его блестящий, излучающий радость жизни взгляд дарил столько энергии, что я поначалу чувствовала неловкость. Но он заявил нечто вроде того, что я могу брать все, что мне нужно — а с него не убудет. Кажется, он пытался мне сделать комплимент, но его язык звучал для меня еще непривычно. Это было высокопарное заявление вроде того, что божественная река всегда больше дает, чем забирает, в общем, от Славика я навряд ли услышу вообще доброе слово.
— Итак, дорогая моя, я все еще не знаю, как ты сюда попала. Потому ответь мне на вопрос — в нашей, местной манере. — предложил он.
И я охотно восстановила недавние события, похожие на сказочный сон. А может быть — я так напилась на Сашкин день рождения, что сейчас сплю, и мне это снится? Нет, кажется, те презервативы, которые я сегодня самолично натягивала, были настоящими… А, кого-то удивляет, откуда они здесь взялись? Как я уже сказала — этот мир охотно перенимал то полезное, что было в нашем, что здесь использовалось бы без проблем. А презервативы используются крайне просто — если не углубляться в философию.
Гильберт слушал внимательно. Иногда у него глаза сверкали особо ярко — в тех местах, которые мне казались абсолютно неважными. Например, в самом начале, когда я описывала девушку — барменшу. Поначалу я воспринимала это не так, как следует, и мысленно обозвала его кобелиной. Но я не сбивалась и не останавливалась. Также странно он среагировал, когда я описала встречу с Инженом. Зато при упоминании принцессы и демона он не среагировал — по крайней мере внешне. Дальше я описала встречу с волшебными созданиями этого королевства, и тут он открыл рот, но с большим трудом удержался.
После того, как я завершила недолгое повествование, Гильберт задумался.
— Знаешь, — наконец заявил он. — Конечно, теперь Энаис знает, где тебя искать, хоть единорог и не видел, куда я тебя перенес. И меня удивляет, что он до сих пор не среагировал. Напасть он на меня не посмеет, но визит был должен нанести. Брат Руазы скорее всего пока что жив, хотя у них крайне сложные отношения. Даже не знаю, с чего начать….
— Сначала. — посоветовала я.
— Не получится. — вздохнул он. — Впрочем… Та девушка, барменша — теперь ты понимаешь, что это она отправила тебя сюда?
Я кивнула.
— Но я не понимаю, зачем он это сделал… — добавил Гильберт, и я запуталась.
— Кто — он? Сашка?
— Не. Ваши тут ни при чем. Вспомни-ка, как была одета барменша.
Я припомнила. На ней было нечто в стиле унисекс — майка с длинным рукавом без выреза, а на голове… И как я сразу не обратила внимания! На голове у ней был платок! Точнее — шарф тонкий, намотанный очень эстетично. Я ведь тоже теперь так маскируюсь.
— Она эльфийка! — ахнула я.
— Он. Эльф. — терпеливо поправил Гильберт.
Я призадумалась. Действительно, ведь о поле я посудила только по этому шарфу, изящной комплекции и по длинным волосам. Но кажется для эльфов это естественно?
— И это был соучастник Руазы. — продолжил Гильберт. Я потрясла головой. Гильберт продолжил. Оказалось — хотя Руаза и Залар родные, но их взгляды сильно разошлись. Залар предлагал выгнать демона силой, ведь он напал и на первородных. А Руаза начала действовать хитростью — ей удалось заключить с Энаисом договор, и часть эльфов бежала, избежав сражения. Это гнусное предательство в мире Гильберта, тем более среди остроухих. Это было причиной для крупного раздора. К тому же, до сих пор неясно — как им удалось вырвать из рук прошлой Хранительницы диадему. Но эта компания — Руаза и Сальнес — прославились безалаберностью методов. Они действуют так бессовестно, что их изгнали из истинного эльфийского общества. Так называлась та часть расколотой расы, где осталась королевская династия. Сальнес действует безо всяких правил. Почему он решил направить тебя к диадеме? Ведь он не случайно оказался в том баре, и не случайно правильно среагировал на твои жалобы. А его маскировка… Он так похож на девушку, что бессовестно пользуется этой особенностью в других мирах, где эльфы считаются мифом. Наши сразу бы вычислили его… И признаться — я удивлен, почему Руаза не отобрала диадему у тебя? Это мне
