Водоворот чувств и эмоций от несчастных до яростных пожирает изнутри. Расул Джонович тяжело вздыхает и кивает в сторону открытой калитки:

– Я буду отрицать, что пустил тебя. Скажу, что ты влезла через забор.

– Спасибо.

Выбегаю под дождь. Ноги скользят и утопают в мокрой гальке. Выхватываю взглядом машину Никиты. Вся в грязи, даже ливень не может справиться с ситуацией.

Где его носило? По полям сюда ехал?

Добираюсь до пирса промокнув до нитки. Делаю первый шаг на деревянную конструкцию, и уверенность бросается в воду. Смотрю вперед. Темная беседка за занавесом дождя кажется пустой, но Никита точно там. Чувствую это. По-хорошему нужно развернуться и уйти, ведь я уже узнала все, что хотела, но… Это сильнее меня. Хочу его увидеть. Посмотреть в глаза и услышать голос.

Сумасшествие…

Боязливо продвигаюсь вперед, открываю дверь и вхожу в беседку. Никита сидит на диване в позе царя всех царей, в руке бутылка коньяка. Расслаблен и спокоен. Ноль реакции на мое появление. Он точно каменная статуя, в глазах бесконечная тьма и больше ничего.

Ну почему он… Такой? Почему?!

Не знаю, на что я рассчитывала? На что надеялась? Сколько раз мне еще нужно убедиться, что совладать с ним я не в силах? Сколько раз удариться головой о его броню?!

– Ты! – поднимаю руку, указывая на него пальцем. – Гребаная залупыська! Хорошо себя чувствуешь, да? Просто отлично!

Приступ злости затрагивает каждый нерв. В кого Никита меня превращает?! В кого я сама себя превращаю, поддаваясь ему?! Каждый раз сдаюсь, а ведь он даже не старается. Это болезнь. Помешательство, которое разрушает меня.

Круто разворачиваюсь и бегу по скользкому пирсу обратно к воротом. Прочь! И за кого я переживала? Ему плевать. Навел шороху в городе, поднял всех на уши, начистил морды друзьям и сидит здесь, как ни в чем не бывало. Долбаный псих! Ненавижу!

Злюсь так сильно, что готова взлететь от этой энергии. И правда лечу. Ударяюсь об воду, левую часть тела пронзает неожиданная боль. В панике открываю рот, барахтая руками и ногами. Я умею плавать, когда чувствую дно, но сейчас вокруг только темная вода.

Крепкая хватка горячих рук обжигает тело. Тяжело дышу, вынырнув на поверхность. Никита прижимает меня к себе одной рукой, а второй держится за перекладину под пирсом. Его нос практически касается моего, мокрые ресницы опущены, взгляд прикован к моим губам.

И вот она…

Вспышка.

Черный огонь, которому плевать на дождь и мощь озера. Он разгорается, не оставляя даже мысли о том, что его власть не абсолютна.

– На чем ты приехала? – спрашивает Никита.

– На такси.

– Оно еще здесь?

– Да, – с трудом сглатываю. – Ждет у ворот.

– Уезжай, – хрипло рычит он, прижимая меня крепче.

– Тогда отпусти.

– Хорошо.

Но он не отпускает. Совсем наоборот. Наклоняет голову и проводит влажными губами по щеке, спускаясь к подбородку. Целует шею. Невесомые касания сменяются уверенными. Язык, зубы. Удовольствие на грани боли. Счастье в шаге от обморока.

Исчезаю. Растворяюсь. Рассыпаюсь холодными мурашками от его прикосновений. Дыхание учащается, пульс зашкаливает. И уже все равно. Не помню, что было до, плевать на то, что будет после.

Ядовитый.

Никита медленно подбирается к моим губам. Дразнит, едва касаясь. Это сводит с ума. Ломает и рвет на части. Царапаю его плечи, шею, затылок. Притягиваю голову ближе, не желая ничего говорить, но готова показать.

Никто из нас не хочет уступать. Не собирается делать первый шаг в пропасть или просить о том, чего хочется больше всего.

Поцелуй…

Сколько их мне снилось, о скольких мечтала. Утонуть в болезненном предвкушении и возродиться, купаясь в неземном удовольствии. С Никитой это всегда падение и полет. На луну и в чистилище. Что-то невероятное и смертельное.

И я хочу этого. Хочу его…

Громкий автомобильный гудок разрушает момент.

Мысли проясняются всего на долю секунды, но этого достаточно, чтобы осознать, какую глупость я совершаю.

– Отпусти, – произношу отклоняясь.

Никита послушно убирает руку. Цепляюсь за него, напрягая мышцы, чтобы не уйти с головой под воду. Короткий смешок слетает с его губ и утопает в шуме дождя.

Какой же козел!

Снова сигналит машина. Никита бросает короткий взгляд в сторону ворот, но ничего не предпринимает:

– Ты знаешь, что нужно сделать. Попроси, Аня. Тебе всего лишь нужно попросить, – безумие играет с его интонацией.

Он конкретно пьян. Зря я приехала… Дебилка чистой воды. Показывать сейчас характер – не лучшая идея. Придется сыграть по его правилам в надежде, что я смогу отказаться от следующего раунда.

– Никита, пожалуйста, – сбивчиво произношу я, губы дрожат. – Помоги мне.

Его рука возвращается на мою спину. Глаза в глаза. Сердце пропускает удар, потому что я впервые вижу Никиту таким. Мягкая улыбка, нежный взгляд. Кто это? Гримаса боли стирает непривычное выражение с его лица:

– Я тебя подтолкну, а ты схватишься за пирс.

Послушно киваю и включаюсь в спасательную операцию. Выбираюсь из воды, дрожа от холода. Ветер набрасывается на мокрую кожу, прихватив в союзники ледяной дождь. Никита подтягивается на руках и выпрямляется рядом со мной.

Делаю осторожный шаг в сторону. Оглушающий раскат грома пугает и заставляет остановиться. Капли стекают по лицу, смешиваясь с предательскими слезами. Бросаю взгляд на Никиту. Не шевелится. Смотрит на меня, сжав руки в кулаки.

Старые раны ноют. Я была пришита к нему, кожа к коже. Чувствую все то же самое, что и в последнюю нашу встречу четыре месяца назад. Иллюзия прощания. Ужасное месиво из самых худших и лучших воспоминаний.

За спиной слышатся шаги, поворачиваю голову, щурясь от света фонарика.

– Купаться в такую погоду – плохая идея, – говорит Расул Джонович. – Твое такси уехало, – он протягивает мне сумку.

Принимаю ее, с ужасом понимая, что это значит.

– Сейчас сюда никто не поедет, – хозяин озвучивает мой приговор. – Никит, там в комоде есть полотенца и пледы. Ну, в общем, разберетесь.

Расул Джонович уходит, а я судорожно пытаюсь придумать, что делать. Выбор шикарный! Заблудиться ночью в посадке, утонуть в луже или остаться здесь с самым опасным зверем? Даже не знаю, что хуже.

– Хочешь, я тебя отвезу? – предлагает Никита.

– Нет! Ты не сядешь за руль в таком состоянии.

– В каком? – усмехается он.