— Хорошо, любезный, откуда вы взялись? Или взялся…

— Да собственно ниоткуда. Я здесь постоянно в этих краях проживаю…

"Ага, так он вовсе никакой не "снежный человек", а он — "пещерный", — догадался Сергей и успокоился. — Обычный питекантроп…"

— Сами вы питекантроп, — вновь обиделся гость. — Ну неужели вы люди в самом деле, такие глупые приматы? Сказано же вам: я йети! Йети — это снежный человек!

— Вы умеете читать мысли? — вдруг осенило Строганова, и он замер с раскрытым ртом.

— Прикройте рот, товарищ, а то у вас челюсть окочательно отвалится, — усмехнулся гость, оскалив большие белые зубы. — Давайте знакомиться! Меня зовут Славан.

— Совян?

— Нет, не Совян и не Словян, а Славан. Такое красивое имя много лет назад мне дал отец. А настоящее имя, которым меня при рождении нарекла мама, трудно произносимо для человека, язык сломаете, поэтому я его не стану повторять. А вас как звать-величать? Не хочется все время ковыряться в ваших мыслях…

Строганов шумно вздохнул и с трудом выговорил:

— Сергей. Сергей Строганов. Полковник российской армии в отставке.

— Вот и познакомились, — обрадовался гость. — А почему вы не спрашиваете, кто меня научил русскому языку?

Сергей тряхнул головой, все еще надеясь, что спит и вот-вот проснется. Отогнать это лохматое видение вновь не удалось. Но нет, йети-Славан не исчез, не растворился, словно фантом в воздухе. Значит, не сон.

— Действительно, кто вас научил говорить по-нашему?

Чудище покачало головой и, обидевшись, проворчало:

— Да никуда я не исчезну, а если исчезну, вам же хуже будет. Вы, кажется, хотите незаметно попасть в Россию? Эта приграничная территория, хотя и труднодоступная, по ней бродят пограничные дозоры: наши, русские, а еще китайские и казахские. И даже на монголов можете случайно набрести! Вас эти пограничные патрули с радостью сцапают. А теперь я вам поясню, откуда я знаю русский: по маме я йети, а по батюшке — человек. И по-русски именно отец меня и научил говорить! Он был не просто родителем, но и моим духовным наставником. И вообще, я плод его научного эксперимента. Когда мама его, раненого спасла в лесу и выходила, они до-о-лго экспериментировали и получили ценнейший результат! Родился я! Но настоящие йети с людьми совместно не живут. Не совпадают ни характером, ни темпераментом. Мама однажды исчезла, оставив сыночка на попечение родителю. Она, можно так сказать, отдала мне во владения эту часть Алтая, а сама, видно, ушла жить далеко на юг, как я теперь понимаю, на Тянь-Шань. Нам обычно тесно, если два-три йети соседствуют на небольшой территории, люди могут заметить — и тогда жди беды. Начнут исследовать, или того хуже — охотиться! Не хватало нам только на Алтае сафари! Но и одному мне теперь жить скучно, я уже взрослый, хочу с кем-нибудь подружиться, создать семью. Кем, спросите, папа был по профессии? Трудно сказать: этнограф, краевед, геолог и охотник. Таким он был неугомонным, мой родитель. Полное имя и отчество покойного батюшки — Николай Трофимович, а фамилия досталась мне от отца забавная — Денщик! Папа сказывал, это оттого, что наш пра-пра-прадед служил денщиком у самого генерала Ермолова. Воротился в родную деревню с Кавказской войны, да так и повелось: Денщик да Денщик. Так и написали в метрике, и теперь из поколения в поколение все потомки носят такую чудную фамилию. Почти тридцать лет мы с отцом вдвоем в здешних окрестностях жили! К моему несчастью, папа Коля в прошлом году трагически погиб, его накрыла снежная лавина. Предупреждал я его об опасности, как чуял недоброе, а он не поверил мне и решился на рискованное восхождение. Тоже мне — бывалый путешественник, первопроходец! Так вот теперь мыкаюсь один и горюю. Чувствую, понемногу начинаю дичать, даже лишний раз мыться лень и зубы чистить. Эх, скука смертная жить одному! Благо, отец обучил меня говорить, читать, писать. А мысли людей понимать я умею от природы, дар такой у всех йети, с рождения. Батя рассказывал, что моя мама даже лучше меня это умела делать! Если человек очень быстро и путано думает, то я, порою, сбиваюсь. Короче говоря, чтоб не свихнуться, пора искать себе собеседника и спутницу жизни, да где ее в этой глуши найдешь? Эх, алтайская глухомань!

Строганов поразился богатому словарному запасу лохматого гостя и тут же пожалел об этой промелькнувшей мысли.

— Конечно, обладаю большим словарным запасом! Мне батя Коля привез кипу словарей, среди них Ожегова и Даля, и велел их полностью прочитать. Я знаю так много слов, что вашему Толстому и не снилось! Конечно, я имею в виду не Льва Николаевича, а обоих Алексеев Толстых…

Сергей удивился еще больше. Вот это да! Вот это голова! А наши ученые и энтузиасты ищут дикого снежного человека, предполагая найти почти зверя, можно сказать, подобие обезьяны. Как они глубоко заблуждаются!

— Верно, глупы и самонадеянны, оттого и заблуждаются, — усмехнулся йети. — Ну, да бог с ними, с учеными, они безобидны, а вот эти сумасшедшие искатели йети меня одолели! Эти упрямые и назойливые чудики мне столько крови попортили. Сети расставляют, силки там всякие, капканы. Ямы-ловушки на тропах роют. Я, конечно, их иногда шугаю, отваживаю от этих мест, но на смену одним испуганным идиотам приходят другие, не пуганные придурки. Надоели они мне, хуже горькой редьки!

Сергей почесал затылок и вслух удивился:

— Славан, очень странно вас назвал отец! Имя не правильное.

— Что странного в моем имени?

— Как-то по-бандитски. Так хулиганистая молодежь друг друга называет: Вован, Колян, Костян, Толян… и еще созвучное — пахан.

Снежный человек добродушно улыбнулся и пояснил происхождение своего имени.

— Славан — это такое сокращение девиза: "Слава Академии наук!" Батю сюда в начале семидесятых годов послали от академии в научную экспедицию. Я — нерукотворный памятник этой академии. Он, как убежденный диссидент-интеллектуал, а еще и юморист, поначалу хотел пошалить и назвать меня Допаком, что означало бы — "Долой партию коммунистов", но после некоторых размышлений передумал. Первая причина — я как-никак, родной сынок, а имя вышло бы совсем дурацкое! А вторая — побоялся, что если встречу людей, то найдутся среди них чекисты, а они за такое имячко меня в лагеря укатают или того хуже — расстреляют, как живой антисоветский лозунг.

— Чекистов давно уже нет, — машинально поправил его Строганов.

— Я имел в виду службу КГБ.

— И того КГБ уже тоже нет.

— Ошибаетесь, батенька, еще как есть! Чекисты всегда в строю, на боевом посту, они только вывеску меняют, а желающих перед этой конторой выслужиться — тьма! Во все времена и при всех вождях. Так что никакой я не бандит — Славан, а мое полное, правильное имя Слав-АН! С двумя большими буквами на конце: СлавАН.

Строганов покачал головой, поражаясь глубочайшему знанию у снежного человека советско-российского менталитета и современной внутриполитической обстановки в стране.

— А почему к нам вышел? Не боишься, что будем тебя вязать, сдавать в зоопарк или в НИИ?