А потом Фурия изо всех сил делала вид, что присутствие взрослого молодого мужчины в спальне невинной незамужней девицы — совершенно обычное явление, а сама она очень занята и кое-что ищет на туалетном столике Ели, в то время как сама осторожно наблюдала за императором.

Майстрим стоял к ней вполоборота и хмуро смотрел на Елению, которая в бреду металась по постели. 

По его лицу было непонятно, о чем он думает и что чувствует. Как всегда, безупречный внешний вид и невозмутимое выражение лица заставляли удивляться идеальности этого молодого мужчины. Майстрим Данери и раньше был идеальным аристократом от макушки красивой головы до кончиков начищенных элегантных туфель, а когда стал императором — он сам, его манеры, поведение, поступки, его вежливость и тактичность, принятые решения вызывали невольный трепет и восхищение у окружающих, в том числе и у Мадлен.

За три прошедших года, которые Май занимал трон, он очень изменился. Казалось, что невозможно выглядеть ещё более достойнее и внушительнее, но оказалось, что возможно. Именно таким и стал повзрослевший и посерьёзневший Майстрим.

Сейчас Мадлен испытывала огромное любопытство. Даже волнение за приёмную дочь отошло на задний план. С тех пор, как Май три года назад сделал Елении предложение, о чём по секрету сообщила ей сама приёмная дочь, на которое та ответила отказом, отношения между молодыми людьми складывались неоднозначно.

Первые месяцы после того разговора  Еля и Май практически не общались, при встречах соблюдая  лишь правила элементарной вежливости: приветственный кивок, изящный реверанс, пожелания удачи и тому подобное.

Но затем время от времени, вынужденные встречаться на семейных мероприятиях Данери, они  понемногу стали оттаивать по отношению друг к другу и вновь стали общаться. Теперь формально Еления и Майстрим вообще стали братом и сестрой, хотя по сути... называть их так было нелепо, да и им самим не нравилось.

Мадлен стала обращать внимание, что со временем холодность и отчуждённость между молодыми людьми стала проходить, и они могли подолгу о чём-нибудь увлечённо беседовать. 

Еления много рассказывала Майстриму о родной Земле и её чудесах, о легендах и мифах, о своей учебе в университете полиции, а Май всегда очень внимательно её слушал, задавал вопросы, иногда делился своими проблемами.

На придворных балах император всё чаще приглашал Елению танцевать, и тогда они танцевали... так, что  окружающие придворные от восхищения теряли дар речи. 

Однако вся Ровения знала, что император Майстрим Данери относится к иномирянке Елении Огдэн, невесте Рональда Аверина, как... к сестре?..

Никаких нежных чувств между ними не было. Никто и никогда в течение трёх лет не заметил ни одного двусмысленного взгляда или слишком вольного прикосновения со стороны императора. Вот только... слишком часто их видели вместе, слишком пристальным и долгим иногда был взгляд императора в сторону Елении Огдэн.

Вот и гадала теперь Мадлен, зачем пожаловал высокопоставленный племянник мужа: показать, что переживает за... подругу? 

Решил воочию убедиться, что Еля очень сильно заболела? Но ведь есть фоннор, можно было связаться с ней.

Фурия серьезно переживала, как бы это дружеское посещение не вылилось потом в грязные сплетни. Все же люди любят придумать то, чего нет, тем более в отношении безупречного во всех отношениях Майстрима Данери, и в отношении ведьмы-выскочки-иномирянки, как за спиной многие из придворных  злопыхателей называли Елению.

— Почему состояние Ели не улучшается? — неожиданно прервал размышления Мадлен глухой бесцветный голос Майстрима. 

— Никакие лекарства не помогают, а целительная магия лишь на очень короткое время сбивает температуру, — тяжело вздохнула Мадлен. 

— Завтра наконец возвращается с Севера Анатоль, я сразу пришлю его к вам, — нахмурился император. — Возможно, он поймёт в чём дело.

— Спасибо, ваше величество! — искренне поблагодарила Мадлен. Анатоль Мароу был действительно одним из сильнейших и талантливейших целителей Ровении.

— Вы не могли бы выйти? — вдруг попросил Майстрим нейтральным прохладным тоном, даже не обернувшись.

Майстрим все же повернулся к застывшей и молчаливой Мадлен и теперь стоял перед ней невозмутимый, спокойный и прямой, полный чувства собственного достоинства. 

— Выйти? — искренне растерялась фурия, в изумлении уставившись на молодого мужчину с непроницаемым лицом. — Но... это неприлично... Майстрим... ваше величество... и... недопустимо... — Мадлен совсем сбилась.

— Слово чести, что ничего неприличного не произойдёт, — твёрдо ответил Май, чей взгляд остался невозмутимым, словно он попросил фурию просто передать соль за столом, а не оставить его наедине с незамужней девицей в спальне.

Мадлен судорожно вздохнула, в огромных фиалковых глазах заплескались укор и недоумение. Взгляд Майстрима стал ещё тверже,  тогда фурия недовольно поджала губы, с заминкой согласно кивнула головой и быстрым шагом покинула спальню Елении. 

Герцогиня не сомневалась, что Майстрим Данери ничего не совершит предосудительного, — он был слишком правильным, но сам факт его нахождения в спальне Елении?! Ведь пойдут сплетни... Что делать с ними? Горничным она рот закроет, но... почему-то это никогда не помогает, и слушок странным образом появляется.

Теперь, будучи замужем за дядей императора, непосредственно относясь к императорской семье Ровении, Мадлен постоянно приходилось заботиться не только о своей безупречной репутации, но и о репутации всех членов семьи. 

Фурии очень хотелось увидеть, зачем император попросил оставить его наедине с больной Елей, но подглянуть возможности не было. В комнате Елении на было потайных окошечек или ходов.

К огромному сожалению. 

***

Когда дверь за фурией закрылась, Майстрим Данери медленно обернулся к Елении, в данный момент застывшей в кровати и переставшей метаться. 

Некоторое время он неотрывно и пристально смотрел на девушку, затем наклонился, заботливо убрал с бледного лица мешающие растрепавшиеся волосы, отливающие медью, и тихо проговорил:

— Что же ты делаешь со мной, Еля? Зачем заболела? Я извёлся весь и... соскучился тоже... по нашим встречам и разговорам...

Кончиками пальцев император нежно погладил девушку по щеке.

— Только с тобой и с друзьями я чувствую себя живым.

В следующее мгновение Май обернулся второй ипостасью — жнецом душ. 

Не так давно молодому императору пришла в голову идея, что он может воспользоваться своими редкими способностями жнеца и попытаться внушить подсознанию Елении, что она здорова. Возможно, это поможет ослабевшему организму справиться с неожиданной напастью.

Май аккуратно снял с Ели амулет, защищающий от воздействия магии, положил его на стоящую рядом с кроватью тумбу.