корсару дону Перо Ниньо не всегда удавалось уклониться от сражения. В 1404 году его галеры провели несколько дней в засаде у одного острова близ Туниса в надежде подстеречь какое-нибудь мусульманское судно. Однако мимо так и не прошел ни один корабль. Потеряв терпение, Перо Ниньо решил, наконец, направиться прямиком к самому Тунису — поступок весьма дерзкий, если принять во внимание защитные сооружения порта. Тем не менее в Тунисе людям Перо Ниньо удалось застать врасплох одну галеру и убить или пленить всех, кого они на ней обнаружили. Затем корсар и его команда напали на огромное тунисское торговое судно. Здесь Перо Ниньо совершил оплошность: хотя тунисский корабль отступил в узкий пролив, он не прекратил преследование, а продолжил. Едва нос его галеры столкнулся с кормой торгового судна, Перо Ниньо немедленно запрыгнул на борт, вероятно решив, что он первый из большого абордажного отряда. Однако при столкновении с массивным галеасом[14] его собственное небольшое судно отбросило назад, так что команда корсара не сумела подняться на борт. Верный адъютант и биограф Перо Ниньо Гутьерре Диас де Гамес утверждает, что оказавшийся на палубе вражеского корабля корсар бился, как лев, пока его корабль не вернулся в прежнее положение и товарищи не поспешили ему на помощь. Впрочем, спасение храброго, но опрометчивого капитана, пострадавшего от собственной поспешности, было не единственной проблемой: из-за узости пролива вдоль бортов обоих судов со стороны берега образовалась толпа тунисских моряков и солдат. То, что обещало стать победоносным набегом, превратилось в отчаянную борьбу за выживание: «Столь велика была толпа, что стрела не могла упасть промеж них, не найдя жертву, как и каждый ружейный выстрел не мог миновать цель»{68}. В конце концов серьезно раненный Перо Ниньо сумел вскарабкаться на свое судно, которое взяла на буксир галера его кузена и вывела из пролива. Несмотря на некоторые художественные вольности, Диас де Гамес точно описывает особый характер абордажа хорошо подготовленного к самообороне вражеского судна: кровопролитие, хаос, бедлам, а в данном случае немалую роль сыграли жители порта.

В северных водах в этот период не было специализированных военных кораблей вроде галер. И купцы, и пираты плавали на неуклюжих коггах, снабженных боевыми платформами; экипажи их были вооружены кинжалами, мечами, топорами, пиками, луками и арбалетами, а в некоторых случаях и новинкой того времени — аркебузами, довольно тяжелыми, громоздкими и ненадежными (к тому же очень дорогими) фитильными ружьями, которые заряжались с дула{69}. В известном смысле такие огнестрельные орудия часто уравнивали шансы в обычном одностороннем столкновении между бдительным ганзейским торговым судном и пиратским кораблем: преступникам не всегда удавалось достичь своей цели. В 1391 году несколько кораблей виталийских братьев напали на огромный когг из Штральзунда, предполагая, вероятно, что самого их вида будет достаточно для того, чтобы заставить купцов покориться. Но, к удивлению пиратов, многочисленная и хорошо оснащенная команда штральзундского когга вступила в ожесточенную схватку. Штральзундцы не только храбро отразили попытки пиратов взять их на абордаж, но даже перенесли бой на палубы пиратских кораблей. Хотя масштабная рукопашная схватка должна была стать весьма кровопролитной, штральзундцы вышли из нее победителями и захватили более сотни пиратов{70}. Так как у них не было при себе достаточного количества цепей и кандалов, мстительные победители попросту засунули своих пленников в большие бочки, так что из сделанных в них отверстий только головы торчали. Дальше эти бочки с человеческим грузом везли, как обычные, — с полнейшим пренебрежением к сохранности того, что внутри{71}. Плененных виталийских братьев достали из бочек, когда корабль в целости вернулся в Штральзунд, — лишь затем, чтобы спустя несколько часов обезглавить их{72}.

Набеги на побережье

Пираты нападали не только в море — существовало также привилегированное пиратство в виде настоящих флотов, больших и малых, способных проводить широкомасштабные десантные операции и на суше. Во времена Аббасидского и Фатимидского халифатов (750–1258) сарацинские пираты регулярно устраивали организованные набеги на средиземноморские берега христианского мира — от греческих островов до Франции и Испании. В 838 году, например, флот пиратов-сарацин напал на Марсель, разграбил город и предал его огню. Также сарацины разорили церкви и монастыри, а священников, монахинь и мирян захватили в плен, чтобы получить за них выкуп или продать на невольничьих рынках{73}. Во время другого нападения, случившегося четыре года спустя, в октябре 842 года, сарацины проплыли 30 км вверх по устью реки Роны до Арля, сея разрушения и не встречая сколь-нибудь организованного сопротивления{74}. То был не первый и не последний набег на Арль: сарацины продолжали возвращаться сюда до 973 года, когда войска графа Арльского Вильгельма I вступили с ними в бой и разбили. Но сарацинам было недостаточно французских берегов: 27 августа 846 года крупный пиратский флот напал на Рим. И пусть пираты не смогли проникнуть за мощные стены самого города, для них нашлось достаточно добычи в богатых и незащищенных виллах на окраинах и в базилике Святого Петра{75}. Впрочем, захватчики не успели насладиться своим новоприобретенным богатством: по пути домой их суда предположительно затонули в «ужасном шторме», так как сарацины «поносили своими скверными устами Бога, Господа нашего Иисуса Христа и его апостолов», как благочестиво записано в Бертинских анналах{76}. Говорили даже, что часть сокровищ, похищенных из базилики, впоследствии вынесло волнами к берегам Тирренского моря, где их и обнаружили — вместе с трупами все еще цеплявшихся за них пиратов, — а впоследствии триумфально доставили в Рим. Но, вероятно, это все же скорее благочестивое принятие желаемого за действительное, чем изложение фактов.

Прошло не так уж много лет, когда сарацины и христиане вновь сошлись в схватке. В сентябре 869 года сарацинский флот, напавший на Камарг, сумел застать врасплох и пленить почтенного архиепископа — Роланда Арльского. По иронии судьбы священника схватили как раз в тот момент, когда он занимался проверкой антипиратских мер защиты побережья. Как обычно в случаях захвата знатных пленников, за него запросили и получили выкуп. К несчастью, престарелый Роланд умер прежде, чем его успели вызволить. Сарацины, верные своему слову, передали христианам труп архиепископа, усадив его в кресло в полном облачении.

Но не только средиземноморское побережье христианского мира страдало от крупномасштабных разрушительных рейдов. На севере тем же самым занимались викинги. Поначалу нападения происходили в ходе небольших экспедиций через Северное море к британским, ирландским и франкским берегам — в основном с целью разведки прибрежных зон и пригодных для прохода кораблей речных систем. Обычно в таких походах участвовало всего десять — двенадцать кораблей с командой общей численностью до пятисот человек{77}, по существу это