Одинокая всадница[16]

Около семи часов вечера Аделаида возвращается с работы, автобус № 975 высаживает ее в двух шагах от дома. Несмотря на это поездка всегда ей в тягость, в это время она чувствует себя неприкаянной, и ей это очень не нравится. Она ни к кому не едет, и ее никто не ждет. До завтрашнего утра она будет совсем одна. Ей часто кажется, что идущие мимо люди проходят сквозь нее, хотя на таком коротком пути их немного. Аделаида могла бы приготовить себе что-то, купить овощей и фруктов, зайти в сырную лавку. Обычно она пропускает ужин, а потом объедается печеньем ближе к десяти часам.

Она не знает, чем восполнить потерю супружеского времени. Начало вечера, особый момент, время бесед и рассказов о том, как прошел день. Иногда она раздваивается, приободряет себя, задает себе вопросы, говорит сама с собой вслух, называет себя «моя девочка», все чаще использует «моя дорогая». Она заходит в прихожую, вешает куртку, убирает туфли, затем спрашивает: Дорогая, чего бы тебе хотелось? Если она сама о себе не позаботится, никто этого не сделает. Иногда Аделаида представляет себе, что этот вопрос звучит голосом Владимира.

Принять ванну она не может, она в принципе едва может пошевелиться. Поэтому она садится за единственный стол и включает компьютер. Пролистывает жизнь людей в соцсетях, смотрит фильм или сериал, оплакивает отсутствие дивана. Телевизора у нее нет, она слушает новости по радио и только по утрам. Вечером есть твиттер. Она надеется, что откуда-нибудь выскочит сообщение от какого-нибудь почти незнакомого мужчины. Потерявшийся из виду парень, которого она забыла, а может, он сам ее однажды заприметил, а она и не догадывалась. Еще она много читает. Романы давно почивших людей, чтобы отвлечься от работы.

Аделаида и ее подруги живут в разных концах Парижа, они редко видятся на неделе. Но выходят на связь каждый вечер. Гермелина звонит, Жюдит и Беранжер отправляют СМС, Клотильда звонит или пишет по электронной почте. С начала ее холостяцкой жизни их небольшая группка подставляет ей плечо. Сестринская опора, надежный оплот. Аделаида не думала, что однажды дружба займет в ее жизни столь важное место. Она знала девочек давно, но они не были сплоченной компанией. Они время от времени вместе занимались магией, как другие вместе ширяются или джемят в студии, но виделись при этом нечасто. Их связывала только Аделаида. С начала ее холостяцкой жизни их небольшая компания встречается каждые выходные. Ужин, вечеринка, бранч. Задушевные разговоры и излитые переживания в одном и том же кафе на площади Шатле.

Каждая справляется с одиночеством, как может. Беранжер заполняет выходные тиндер-свиданиями. Беранжер мыслит наиболее трезво, сказываются опыт и утраченные иллюзии, она говорит, что все, что осталось на рынке, – это парни с дефектами. Она знает, что они не станут брать никаких обязательств и будут вести себя как абсолютные эгоисты. Она справила траур по любви и распрощалась с Афродитой, она посвящает себя работе, поддерживает душевный баланс благодаря коту Ксандеру и, как может, устраивает свою сексуальную жизнь. У нее есть двадцатидвухлетний сын, с которым она регулярно видится, это помогает поддерживать душевное равновесие. Беранжер в отличие от Аделаиды не несчастна. Настолько, что она не понимает, зачем Аделаиде нужен Владимир.

Клотильда, чтобы выжить, полностью вкладывается в писательство. Ее пальцы бегают по клавиатуре, она распинает время, так оно перестает быть неприкаянным, оно принадлежит ей. Она страдает меньше Аделаиды, каждая рукопись – ее компаньон. И хотя этой осенью статей вышло мало, она проводит много публичных чтений и встреч в книжных магазинах. Публика невелика, но преданна, чем особенно ценна. Клотильда признается, что иногда, когда люди ей аплодируют, у нее становится так тепло на сердце, что это почти похоже на любовь.

Гермелина решила какое-то время побыть одна, ее все устраивает: постоянная тишина, отсутствие раздражителей. На ужин ей плевать, замороженный суп из «Пикара» – и готово. Вечером она правит студенческие работы, смотрит сериал или готовится к лекции. Еще она много рисует. Воссоздает в миниатюре репродукции великих мастеров. Гермелина чувствует себя вполне самодостаточной, но признается, что иногда ей хочется с кем-то поделиться, как этим летом в горах, где были такие роскошные виды.

У Жюдит есть муж и девятилетняя дочь, и, будучи человеком честным, она говорит: «Я вам завидую, несмотря ни на что, я вам завидую, вы просто не понимаете». Жюдит переживает кризис в отношениях, Франсуа ее раздражает, мягкотелый и такой безвольный, что нужен электрошокер, чтобы он хоть что-то сделал, бросить бы все, но она не может, конечно, она уже не может так поступить, у них ребенок. У Жюдит нет неприкаянного времени, с 19:30 для нее начинается время семейное.

Жюдит говорит: «Я себе больше не принадлежу». Аделаида отвечает: «А я никому не принадлежу». Клотильда заключает: «Не забывайте, обладание – это кража». Гермелина заказывает еще пива. Беранжер улыбается официанту. Ноябрь завершается в оцепенении, декабрь врывается бушующим вихрем и переворачивает все вверх дном. Как будто планеты очень уж скверно сошлись.

Беранжер влюбилась в собственного клиента из банка и за две недели стала любовницей женатого мужчины. Гермелина, не притронувшись к пиву, повторяет: «Подумай о его жене», – твердит о женской солидарности и в конце концов уходит из-за стола. Жюдит, взяв интервью у одного певца, впервые за тринадцать лет всерьез подумывает изменить мужу. Клотильда ее отговаривает, Жюдит никудышная лгунья, она рискует не только браком, но и семьей. Жюдит внезапно выходит из себя: «Да не могу я больше с этой семьей». Клотильда восклицает: «Ну и не надо тогда было размножаться». Жюдит заливается слезами и уходит ловить такси. Беранжер, учитывая обстановку, предпочитает вернуться домой.

Сидя со своим джин-тоником, Аделаида не решается спросить Клотильду, в курсе ли она последних событий в издательском мире. Декабрь пожирает все на своем пути, издательскую группу, которой принадлежит «Давид Сешар», только что купили. Новые акционеры посмотрели на цифры, редакционная политика и стратегические задачи будут пересмотрены. Матье Крутель в опасности, сотрудники в смятении, Аделаида в ужасе. Клотильда говорит ей: «Знаешь, я пишу новую книгу, я определилась с формой, уже начала, процесс пошел». И Аделаида молчит. Она оставляет свои тревоги при себе, она не может ими поделиться, она думает, что иногда ее тревоги раскидываются так же широко, как роскошные горные виды.

Аделаида каждый вечер звонит Гермелине, которая могла бы без этого обойтись. Она понимает, что пустоту нужно чем-то заполнить, чем угодно, пусть даже чем-то плохим. Невроз навязчивых состояний, Аделаида чувствует, что это он, Аделаида знает. На работе она больше не в силах терпеть Эрнеста Блока. Он никогда не говорит «было бы неплохо», только «я жду». Я жду статью, я жду обложку, я жду интервью. Он не говорит «молодец», «спасибо», «браво». Он всегда требует больше и никогда не бывает доволен. Он всегда таким был, но раньше был Элиас, Элиас, который ее выслушивал, Элиас, который ее успокаивал, Элиас, который ее понимал. Ее слегка отпускало, и на следующий день она снова была готова встретиться с ужасным Блоком лицом к лицу без приступа нездоровых мыслей. Аделаида часто держит меж пальцев скрепку, которую мысленно превращает в оружие и втыкает ему в сонную артерию или в глаз. Вечером она представляет, как медленно перерезает ему горло, и в животе у нее вспархивает стайка бабочек.

Повсюду свирепствует декабрь, улицы перекопаны, автобус № 975 высаживает Аделаиду на другой стороне бульвара, когда она возвращается с работы, около семи часов. От холода все становится еще невыносимей, к тому же теперь по дороге домой ей попадается больше людей. Людей, для которых приближается Рождество, ее сердце сжимается, и она говорит себе: Не думай об этом, главное – не думай об этом. Аделаида храбрая, она борется с неприкаянным временем. Она делает все, что ей хочется: ужинает в роскошном тайском ресторане, идет в кино, сидит на обогреваемой террасе с джин-тоником. Она знает, что никто ее не видит, не смотрит на нее, и пользуется этим. Она чувствует себя привидением, вспоминает о Брюсе Уиллисе в «Шестом чувстве», думает: А что если я уже умерла, интересно, как давно? Чуть поразмыслив, решает, что в автокатастрофе. В тот вечер родители взяли ее с собой на праздник к Мирей, в тот вечер родители и она в машине вместе. Иногда кажется, что она одна, но она ужинает с Владимиром, он сидит напротив.

Это история о смертельном страхе, который смотрится в зеркало. История