– Если это из-за форменного платья… – растерялась я.

Я уже заметила, что без корсета выгляжу куда полнее, чем в корсете, да и серый цвет платья придает моему лицу зеленоватый оттенок, но не настолько же все плохо?

– Да нет же, я ее видела! – Бонни встала с кровати. – Она вся такая… блестящая, понимаешь? Сразу ясно, что не нашего полета птица…

– Это где ты ее видела? – удивилась я.

Я-то Бонни точно раньше не встречала.

– Мама у меня доярка, – сказала Бонни так просто, как будто мать-доярка это самое обычное де…

Холод! Конечно, самое обычное. Я в Академии ведовства и чародейства, а не на балу у градоначальника. Не удивлюсь, если тут таких, как Бонни, востроносых простушек – полнабора.

Я раньше как-то и не задумывалась об этом… но тетенька хороша: всю жизнь оберегать меня от общения с неподобающими моему статусу людьми, чтобы при первой же возможности запихнуть меня в академию, учиться бок о бок с дочерьми доярок и пастушек.

– Работала на ферме, принадлежащей Дезовски…

Которые еще и работают на папеньку! Ну, тетенька, ну удружила! Чему я здесь научусь, скажите на милость? Коз доить?!

– …замечательное было время, – мечтательно продолжала Бонни, не замечая моего смятения, – там хорошо: платят аккуратно и столько, сколько обещано, мне разрешали вместо мамы выходить, когда она болела… или вместо сестер, у меня там две старшие сестры работали. И я на подхвате. Самая большая ферма была в округе! И однажды нас сам нэй Дезовски посетил, с тайе Дезовски вместе посещали…

А-а-а, помню! Давняя поездка, мне лет семь было… Папенька объезжал свои лучшие фермы, тетенька приболела, меня на нее оставить не получилось, вот меня тогда на руках и носили за папенькой. А иногда и сам папенька носил. До сих пор иногда эти бесконечные коровы в кошмарах снятся. То есть и Бонни что, тоже лет семь было? И с тех пор она это помнит?

– И тайе Дезовски была такая красивая! У нее платье было ну совсем как у принцессы крови! И ее на руках несли, представляешь? Ну куда ей было в ее туфельках и в нашу грязь… – в голосе Бонни мне слышалось искреннее восхищение, я даже было загордилась, но потом она как сказанула: – А ты, уж извини, ну никак не тянешь на принцессу крови. Посмотри в зеркало!

– Даже принцесса крови не будет похожа на принцессу крови, если напялить на не местную форму, – надулась я.

– Но принцесса крови не скажет «напялить», она скажет «одеть».

– Надеть, – машинально поправила я, – ты прямо моя тетенька. Не говори то, не говори се, а то никто и не поверит, что ты – это ты, а не доярка из-под сохи… Меня затащили в дурацкую академию против моей воли, чуть ли не из-под венца! Что хочу, то и говорю, ясно?

– Вот-вот, а у тайе Дезовски жениха не было, я точно знаю!

– Откуда? Она тебе что, докладывала? – эта идеальная тайе начинала меня не на шутку раздражать.

По описанию Бонни представлялась почему-то худющая как палка блондинка с воловьими голубыми глазами и губками бантиком, которая прикосновением пальца излечивала младенцев и увеличивала надои, мягким сиянием своего нимба освещая каждый загаженный уголок в том дурацком коровнике.

– В газетах ничего не писали, значит, нет, – пожала плечами Бонни. – В газетах про все пишут.

Я почему-то почувствовала жуткую усталость.

Теперь у меня даже моего собственного имени нет. Я могу рассказать Бонни, но зачем? Она видит, в каком я жалком состоянии, не поверит, даже предъяви я ей свое фамильное древо… которого у меня, кстати, и нет. Папенька все собирался купить, да так до сих пор и не собрался.

Папенька со мной не разговаривал с тех самых пор, как нэйе Улина… упала. Может, я теперь и не наследница вовсе, может, папенька от дочки-ведьмы отказался, отдал на откуп тетеньке и все… какие его годы – женится еще раз, будет у него сын.

Может, он всегда сына хотел, а я мешала. Иначе – позволил бы тетеньке вот так просто увезти… сюда?

– Ага, – я улыбнулась – это помогало мне не заплакать, – раскусила. Однофамилица. Только тс-с-с! А то комнату отнимут. У меня ж кроме этой фамилии и нет ничего…

…так, пара камешков на дне сундука. И их стоит перепрятать, а то знаю я, как тут вещи магическим образом берут – и исчезают. Особенно дорогие.

– А тебе не страшно? – спросила Бонни полушепотом.

– Что страшно?

– Что узнают…

– И что? Комната-то уже официально за мной закреплена.

– Подселят незнамо кого… Да и вообще, если все получится, фамильяру-то с тобой спать придется. А он человек. Парень.

Никогда не воспринимала слуг как парней. Но в чем-то Бонни была права: я безвозвратно загублю свою репутацию.

Меня бы это даже беспокоило, если бы я ее уже не загубила тем, что учусь в этой академии, будь она неладна!

– Ужас! – бесстрастно сказала я. – Какой ужас!

Сделаем шторку, выбьем еще комнату, тоже мне проблема.

– Вот-вот! – подхватила Бонни. – Но не волнуйся, я помогу.

И, не успела я возразить, вылетела из комнаты.

Я едва подавила порыв запереться и больше никогда не подпускать Бонни на расстояние вытянутой руки. Эта девчонка оказалась на диво предприимчива.

Ну и что? Сама же вечно жаловалась на то, что дочки градоначальника, да и все остальные мои ровесницы, скучные и ничего в жизни не смыслят. А как встретила кого-то оборотистого, так сразу и испугалась? Да и вообще. Что Щиц говорил? Мне нужна подружка. Бонни сообразительная, быстро схватывает, знает о местных порядках куда больше меня и, что самое главное, обладает такой информацией, которой больше никто не обладает.

А папенька всегда говорил: информация – это полдела.

Ради информации и надежного союзника можно и поступиться отсутствием комфорта. Эта комната тесна для меня одной, но Бонни, наверное, кажется дворцом.

Если я останусь одна, то у меня будет достаточно времени на размышления о том, как я несчастна. Ну нет: чем рыдать в одиночестве, лучше уж дать почувствовать дочери доярки, каково это – быть принцессой крови в настоящем однокомнатном дворце с учтивой соседкой.

Только ворона будет за окном ночевать, ага.

А если с Щицем не выгорит, будет кому заниматься стиркой. Как ни посмотри – сплошные плюсы.

Поэтому, когда на пороге возникла Бонни и три огромных баула с вещами, вместо того, чтобы быстренько захлопнуть дверь и забаррикадироваться, я улыбнулась – и шагнула в сторону, освобождая путь.

Когда в окно мокрым кулем влетела Каркара, мы как раз втаскивали в комнату выделенную Бонни раскладушку. Это чудовище громыхало и сопротивлялось, даже прищемило Бонни палец, и я бы давно бросила эту дурную затею, если бы не видела предыдущую комнату Бонни. Я, вообще-то, не привыкла сочувствовать полузнакомым людям, но теперь я отлично понимала ее стремление вырваться оттуда как можно скорее.