– Напротив, – возразил доктор. – Да и какой от него вред?

– Ради всего святого, Джордж, перестань, – рявкнул президент. – Эта Тревис планирует сделать целую серию репортажей. Держу пари, Ванесса опять съедет с катушек.

– Люди начинают обращать внимание, – негромко бросил Спенсер. Сердитый взгляд, которым смерил его президент, говорил о том, что ему нужны конкретные имена. – Прислуга, сэр. Они замечают, что у первой леди то и дело меняется настроение. И беспокоятся за нее.

Президент с упреком взглянул на доктора.

– Я не в состоянии бороться с перепадами ее настроения, пока она столько пьет, – проворчал доктор Аллан.

– Клит мне всю плешь проел по этому поводу. – Меррит сжал руки в кулаки. – Я уже устал напоминать ему, что она потеряла ребенка. Трудно было рассчитывать, что это никак не отразится на ее душевном состоянии.

– Люди по-разному переживают трагедию, – вмешался доктор, явно пытаясь разрядить обстановку. – Один с головой уходит в работу, стараясь измотать себя до такой степени, чтобы не оставалось сил ни о чем думать. Другой ищет утешения в вере, молится, часами сидит в церкви. Кто-то…

– Да понял я! – вспылил президент. – Жаль, что мой тесть не в состоянии этого понять.

– Хотите, я сам с ним поговорю, – вызвался Спенсер.

С губ президента сорвался невеселый смешок.

– К несчастью, он тебя на дух не переносит, Спенс. Ты последний человек, с которым он стал бы обсуждать состояние своей дочери. А вот ты, Джордж… – Он повернулся к доктору. – Может, ты бы мог поговорить с ним, объяснить…

– Хорошо, позвоню Клиту утром, расскажу, что слышал от вас о его беспокойстве за дочь. Постараюсь убедить его, что у меня все под контролем.

– Спасибо, Джордж. – Меррит благодарно улыбнулся, всем своим видом давая понять, что тема закрыта.

– Вообще-то Клит – это меньшее, о чем нам сейчас стоит волноваться, – снова вмешался Спенс. – На следующий год выборы. Нынешняя администрация нуждается в первой леди. Ванесса нужна нам – и чем быстрее, тем лучше, ведь она обязана принять участие в предвыборной гонке, а для этого ей придется взять себя в руки. – Он повернулся к доктору: – Вы сможете вернуть ее в нормальное состояние?

– Разумеется. Тем более что другого выхода все равно нет.

– Другой выход есть всегда. – от слов Спенсера словно ледяной ветерок прошелся по комнате. Президента с доктором пробрала дрожь.

– Ради всего святого, Спенс! – прорычал Меррит. – Говоришь, как палач, ей-богу! Ладно, Джордж, плюнь на этого демона мрака, – бросил он, поднявшись на ноги и протягивая руку доктору. – Вижу, Ванесса в хороших руках, так что беспокоиться не о чем. И спасибо, что объяснил эту штуку с синдромом Мюнхгаузена, хотя она и не имеет никакого отношения к смерти Роберта. – Глядя доктору Аллану в глаза, президент с нажимом добавил: – Роберт просто перестал дышать. Почему, неизвестно. Таково официальное заключение, и ты полностью с ним согласен. Не так ли?

– Совершенно верно. Типичный случай СВДС.

Доктор Аллан, допив то, что еще оставалось в бокале, поспешил распрощаться.

– Ему придется через это пройти, – заметил Спенсер, убедившись, что они с президентом остались наедине.

– Не волнуйся. Он справится.

– А Ванесса? Она тоже справится?

– До сих пор ей это удавалось, не так ли?

– До сих пор да. Но теперь я сомневаюсь, что она сможет держать себя в руках. – Только Спенсеру Мартину было позволено говорить в таком тоне о первой леди.

Меррит понимал тревогу своего советника и был благодарен ему за это, однако считал, что тот делает из мухи слона.

– Я по-прежнему считаю, что был прав, позволив ей дать интервью. Люди хотели это услышать, Спенс. Тем более что все прошло прекрасно. Ванесса была великолепна. Ее слова прозвучали очень убедительно.

Лоб Спенсера Мартина прорезала глубокая морщина.

– Все же зря мы согласились. У меня нехорошее предчувствие. И мне очень не нравится, что она сама позвонила журналистке.

– Меня это тоже беспокоило – вначале, – кивнул Меррит. – Но, как выяснилось, напрасно. Это интервью – отличный пиар-ход, как для нее самой, так и для всех нас. Как говорит Джордж, ничего страшного.

Убедившись, что Спенсер упорно молчит, президент смерил его недовольным взглядом.

– Что ж, поживем – увидим, – наконец ответил советник.

* * *

– Ладно, колись, кто он?

– Кто? – переспросила Барри, не поднимая головы. У нее на коленях грудой были свалены записки с телефонными сообщениями, визитные карточки, письма от телезрителей, лавиной обрушившиеся на нее после выхода в эфир передачи о СВДС. Даже в самых радужных мечтах Барри не представляла себе, что ее проект вызовет такой интерес.

– А ты умеешь держать язык за зубами, Барри! Не зря говорят «в тихом омуте черти водятся».

Журналистка наконец соизволила поднять глаза.

– Боже мой, да перестань!

Секретарша едва не падала под тяжестью огромной корзины с цветами, которую она с трудом втащила в крошечный офис Барри.

– Куда бы ее поставить?

Барри замялась – ее стол, как обычно, был погребен под ворохом бумаг и представлял собой «зону повышенной опасности».

– Учитывая ситуацию, думаю, лучше всего на пол.

Поставив корзину в угол, секретарша с трудом разогнулась.

– Кто бы ни был твой приятель, даже будь он страшнее атомной войны, выложить такую кучу денег за цветы, это, скажу я тебе, что-то! Похоже, парень втрескался по самое некуда!

Барри, схватив привязанную бантом записку, расплылась в улыбке.

– Это точно. К сожалению, он женат.

– Все стоящие парни уже женаты, – философски заметила девушка.

Барри показала ей записку, и у секретарши при виде знакомой подписи с хрустом отвалилась челюсть. Восторженный визг, который она издала, мог разбудить и мертвого. В крошечный кабинет Барри сбежались сотрудники. Барри, громко прочитав имя на визитке, небрежно бросила:

– Всего лишь небольшой знак признательности со стороны президента – он превозносит мой талант и умение ухватить суть вещей, хвалит за потрясающий репортаж и благодарит за исполненный гражданский долг перед обществом.

– Еще слово, и меня стошнит, – объявил примчавшийся вместе со всеми Хови.

Барри, расхохотавшись, сунула записку в конверт. Будет чем похвастаться внукам.

– Ты просто завидуешь, поскольку спишь и видишь, как бы тоже оказаться в числе друзей Мерритов, – хмыкнула она.

Хови и остальные сотрудники разошлись по своим местам, кое-кто – поворчав, что вот, мол, везет же некоторым. Оставшись наконец одна, Барри схватилась за телефон, дождалась, когда на том конце снимут трубку, и негромко спросила: