так называемой группе поддержки. Через несколько минут встреча закончилась, и четверо участников, простившись с Фрэнсис, вышли на улицу. Машины Джейми и Марин стояли рядом, и они одновременно нажали на свои брелоки.

— Кошмарненько, верно? — спросила Марин.

Она не пожелала бы для новичка того, что обсуждалось на сегодняшней встрече, и ее совсем не удивит, если больше они никогда не увидят Джейми.

— Да уж, — голос Джейми прозвучал неожиданно мягко, почти с девичьей сентиментальностью, — «кошмарненько», лучше не скажешь. Но знаете… Мне стало гораздо легче. Увидимся в следующем месяце.

Они сели в свои машины, и Марин вдруг уже не впервые подумала, что порой только чья-то боль способна уменьшить ощущение твоего собственного несчастья.

Глава 4

Письмо от частного детектива застало ее врасплох. Секунд семь Марин стояла, словно окаменев, не в силах даже дышать. Она только что вышла из душа. Капли с ее мокрых волос падали на мраморную столешницу, пока она, наклонившись, взирала на имя Ванессы Кастро в почте на экране своего смартфона. Строка темы пустовала.

Она знала, что прошло именно семь секунд, потому что считала их. Досчитав до пяти, вспомнила, что Ванесса Кастро не стала бы писать ей, если б получила плохие новости. Не стала бы сообщать ей в письме, что ее сын умер. Марин сделала вдох, открыла письмо и прочитала его. Всего два предложения.

Привет, у вас есть время встретиться сегодня утром? Я буду в офисе к 10.

Она хочет встретиться? О боже. Какие бы жуткие новости ни планировала сообщить частный детектив, она захотела сделать это во время личной встречи.

Они не уславливались о том, как будут передаваться новости о Себастиане, если они появятся. Они вовсе не обсуждали этого. Ванесса Кастро сказала только — причем просто между прочим — что если она узнает нечто важное, то сразу же позвонит.

Я приеду к вам. М. М.

Прошло четыреста восемьдесят шесть дней. Неужели сегодня ее ждет кошмар?

Нет, не может быть. Их встреча в десять, а сейчас только половина девятого. Если б частный детектив собиралась сообщить, что Себастиан мертв, то не заставила бы Марин ждать такой жуткой новости.

С другой стороны, возможно, так и будет. Если ее сын мертв, то какая разница, узнает ли она новость сейчас или через полтора часа?

Марин пыталась занять свой разум другими мыслями. Перед уходом из спальни она слегка прибралась. Сегодня придет убираться Даниэла, но это не значило, что она должна собирать одежду с пола или заправлять кровать. Это не заняло много времени: на стороне Дерека простыни по-прежнему не тронуты. Взбивая и без того взбитую подушку, Марин вдруг осознала, что понятия не имела, когда ее муж вернется из деловой поездки сегодня. В своем кратком сообщении накануне вечером он так и не уточнил время. С другой стороны, она не спрашивала. И он не предложил вместе поужинать. А она не предлагала сготовить ужин.

Вот как они теперь живут. Параллельной жизнью по большей части. Бок о бок, но не пересекаясь.

Проходя мимо комнаты сына, Марин коснулась двери. На секунду, как поступала ежедневно. Там Даниэле убирать запрещено.

Сегодня утром она проснулась с легким чувством. Ей всегда хорошо спится после групповых встреч, к тому же вчера, вернувшись домой, она ничего не пила. И разница налицо: нет ни красных глаз, ни мешков под ними, ни легкой одутловатости. Начало дня могло бы быть хорошим, если б не письмо от частного детектива.

Спустившись на кухню, Марин включила кофеварку, которая могла делать все виды кофе, от капучино до латте — стоило просто нажать нужную кнопку. Дожидаясь кофе, Марин присела на стул около центрального острова и проверила список дел в ежедневнике мобильника. Найдя один номер в списке контактов, коснулась иконки звонка. После второго гудка, как обычно, включилась голосовая почта. Он никогда сразу не отвечал сам.

— Здравствуйте, доктор Чен, это Марин Мачадо. — Голос немного хрипловат, ведь это первые слова, произнесенные ею за утро. — Из-за неотложного дела, связанного с моим сыном, я не смогу сегодня прийти на прием. Разумеется, я оплачу счет из-за позднего отказа. Все нормально. Спасибо.

Она помедлила, раздумывая, стоит ли договориться о переносе сеанса, но решила пока не делать этого и отключилась. Можно позвонить и позже — сейчас она не уверена, захочет ли снова видеть своего психотерапевта.

Доктор Чен ни в чем не виноват. Он хороший специалист. Спокойный, умиротворяющий, понимающий, с ним легко говорить, в общем, ему присущи все те достоинства, которые вы хотели бы видеть в своем психотерапевте. Однако трудна сама терапия. Вы должны выполнять задания, и вам потребуется большое терпение, прежде чем они начнут приносить пользу. А на последнем приеме возникло… некоторое противостояние.

Марин наконец открыла свой секрет.

Такого она еще никому не осмеливалась говорить. К тому же она решила проверить доктора, оценить его реакцию, узнать, позволит ли он ей продолжать делать это или попытается заставить ее прекратить подоб- ную деятельность.

Когда Марин наконец произнесла свое признание, на невозмутимом лице доктора Чена отразилось удивление, быстро сменившееся участливой озабоченностью. Тем не менее ему потребовалось много времени для обдумывания ответа, и в итоге он ответил мягко, но твердо. Марин предвидела, что он так скажет. И, возможно, именно поэтому сделала свое признание. Чтобы он сказал ей, что она поступала неправильно. Чтобы сказал ей не делать этого больше.

— То, что ты только что сказала мне, Марин, непродуктивно. — Голос его звучал сдержанно, но в нем точно не ощущалась тревога. Она проявилась в языке тела. — Более того, вредно для здоровья. На самом деле, я полагаю, что тебе стоит немедленно остановиться.

— Но я делаю это не каждый вечер. Даже не каждую неделю. Только… когда не могу перестать думать о нем. Когда не могу унять беспокойство.

— Я понимаю. Но это не выход, — доктор Чен подался вперед, как поступал только когда чувствовал необходимость сделать важное замечание, — это… совсем не хорошо. Я очень обеспокоен тем, что подобное поведение усугубит твои мысли о членовредительстве. Не говоря уже о том, — продолжил он в своей безумно спокойной манере, вновь вальяжно откинувшись на спинку кресла, — что это запрещено. У тебя могут возникнуть серьезные неприятности. Тебя