Отойдя от моря, они не встретили ни одного врага из потустороннего мира, однако на второй день пути еще издалека заприметили трех разбойников на конях. Женщина стала озираться по сторонам в поисках укрытия, и Аудун решил, что это весьма разумно, для женщины, разумеется. Сам же конунг остался стоять, где стоял. Всадники спешились и подошли, и Аудун окончательно уверился в неблаговидности их намерений.

Когда имеешь дело с таким воином, как Белый Волк Аудун, лучше всего подкрасться к нему незаметно и убить во сне. А худшее, что можно придумать, — осыпать его насмешками еще издалека, подъезжая затем с вопросом: «Ну и кто это тут у нас?» Однако Аудун, который пребывал в нехарактерном для него меланхолическом настроении, позволил бы всем троим идти своей дорогой, если бы один из них не хлопнул его по плечу. Аудун схватил противника за кисть, чтобы тот не смог вырваться, шагнул назад, заставляя врага вытянуть руку, а в следующий миг выхватил из-за спины Лунный клинок и перерубил конечность пополам. Не успел разбойник сообразить, что случилось, как Аудун ударил во второй раз, теперь уже по ноге. Аудун вовсе не собирался его убивать, он уже понял, что сможет использовать врага себе на благо. Разбойник попытался удержать равновесие, однако инстинктивно оперся на уже не существующую руку, которой недавно сжимал воротник конунга. И повалился вперед, к ногам Дудуна, истекая кровью. Двое уцелевших разбойников с изумлением рассматривали Лунный клинок. Теперь-то они поняли, с кем имеют дело. Они столько раз слышали легенды о Волке Аудуне, что им казалось, будто они знают его лично. И лишь одна мысль билась у них в мозгу: сражаться с ним означает верную смерть.

Они пытались бежать, однако Аудун даже в свои тридцать пять был проворнее их. Конунг давно уже заметил, что на обоих разбойниках дорогие кольчуги. Доспехи мешали бежать, и негодяи умерли, не успев сделать и двадцати шагов.

Аудун вытер меч об одежду погибших и вернулся к Саитаде и истекающему кровью разбойнику. Быстро вынул из заплечного мешка шнурок из моржовой кожи и перетянул разбойнику руку, чтобы остановить кровь. Тот был уже без сознания, что оказалось даже кстати. Саитада поглядела на два мертвых тела, затем на конунга. Тот понял, что оправдывается вслух.

— Если бы я дал им уйти, они вернулись бы, когда мы спали, возможно, привели бы с собой других, — сказал он, хотя и знал, что она не понимает его языка. — Они настоящие стервятники. Этих лошадей они точно не покупали. Видела их доспехи? Кольчуги сняты с тел храбрых дураков, которые явились сюда за сокровищами ведьм, сокровищами, которые здесь только для того, чтобы манить глупцов на верную смерть. Ведьмы используют охотников за золотом в своих магических обрядах, а потом сбрасывают со скалы.

Скала. Они видели ее вдалеке, она уже казалась громадной, хотя до нее оставалось три дня пути. Эта скала и была их целью: Стена Троллей. Потребовалось бы поставить друг на друга тысячу человек, чтобы достать до ее вершины. То был чудовищный, нависающий над землей утес, словно явившийся из кошмарного сна, непреодолимое препятствие, настоящий символ, значивший гораздо больше, чем просто груда камней, наводящая страх своими размерами. Конунг поглядел на скалу. Страшно было даже подумать о том, чтобы лезть на эту гору, хотя он и лазал раньше. Это был единственный способ попасть в ведьмины пещеры, единственный путь, который сестрички не скрывали от посторонних. С противоположной стороны скала и вовсе была неприступна, скованная ледниками, усеянная валунами, готовыми сорваться с места, и оберегаемая горными племенами, которые служили ведьмам.

Значит, придется лезть с этой стороны — почти до самой вершины Стены Троллей, а затем внутрь, в пещеры. Однако Аудун знал, что это не самая большая трудность, какую предстоит преодолеть на пути к королеве. Сложнее справиться с самими ведьмами.

Между часом волка

И часом собаки,

Между бодрствованьем и сном,

Между светом и тьмой

Есть дверь теней.

Шагни в нее, путник,

Не мешкай на мрачном пороге.

Аудун прочитал руны, высеченные кем-то на валуне. Он стоял под головокружительной высоты утесом, Стеной Троллей, горой такой громадной, что ее вершина терялась в тучах. Вокруг валялись человеческие кости и обрывки одежды, однако дрожь в Аудуна вселяла именно надпись на камне. Ему хватило бы обычных напастей: разбойников и падающих камней, — а тут еще думай об ужасах, которые поджидают в темноте.

Даже у самого опытного воина на подъем ушло бы недели две, в том случае, разумеется, если бы он отыскал одну из вечно меняющих местоположение тропинок. Но таких счастливчиков просто не бывает. Достичь пещер, просто-напросто поднимаясь к ним, невозможно. Оползни перекрывают тропы, образуя новые проходы и уничтожая старые, не успеешь глазом моргнуть. Можно добраться уже до самой вершины — кажется, стоит только руку протянуть, — но в следующий миг приходится сворачивать, потому что путь делается непроходимым и нужно искать новую тропинку. Да и самих троп становится все меньше, как будто гора недовольна и старается избавиться от них. Наверное, пройдет еще немного времени, и троп вообще не останется. Неужели тогда о ведьмах забудут и они останутся гнить в своих пещерах? Или же имеются другие, тайные ходы, о которых знают только сестры и их слуги?

Однако подъем на гору был еще не самой большой трудностью. Самое сложное, как следовало из предостережения на валуне, — это сон. Ибо между бодрствованием и сном и есть то место, где обитают ведьмы. Люди приходили, чтобы украсть их сокровища, и умирали, люди приходили, чтобы спросить у них совета, и умирали. Лишь очень немногие, обвешавшись амулетами и приготовив достойное подношение, возвращались с горы живыми, но никто из них не был настолько глуп, чтобы искать встречи с ведьмами во второй раз. Никто, кроме Аудуна и его предков, — считалось, что им самими богами даровано право время от времени советоваться с ведьмами. Однако и конунга-волка страшила подобная перспектива. Он шел на гору уже во второй раз, надеясь, что третьего не потребуется.

Он знал, что придется дождаться проводника, хотя это и смертельно опасно. Но Аудун не видел смысла изнурять себя и женщину, пытаясь подняться без посторонней помощи. У подножия горы они могут натолкнуться на разбойников, но это пустяк по сравнению с риском погубить детей. Конунг развел костер, напился воды из фляги, накормил Саитаду сушеной рыбой с хлебом и убедился, что захваченный в плен разбойник еще жив.

Затем он улегся и притворился спящим, желая узнать, что станет делать женщина. Она покормила младенцев и тоже устроилась на ночлег. Женщина, как заключил конунг, вовсе не глупа. Она не попыталась убить своего единственного в этой странной и неприветливой местности защитника, даже не пыталась от него убежать. Разбойник же был слишком плох, чтобы что-либо предпринять. Аудун хотел было на всякий случай сломать ему уцелевшую руку, но побоялся, что тот попросту умрет от боли. Поэтому он лишь привязал разбойника к дереву ремешком из моржовой кожи. И решил поспать по-настоящему, дожидаясь прихода ведьм.