– Боюсь, что не смогу сообщить вам сейчас все подробности этого процесса, – наконец произнес Азимов. – Хотя не хотелось бы, чтобы у вас сложилось впечатление, что это продиктовано желанием скрыть какую-то информацию. Просто в данном случае мы использовали неофициальные каналы, и я не хочу, чтобы у людей, которые помогли нам, возникли какие-то проблемы. Так или иначе, в нашем распоряжении оказались данные из ЗАГСа по месту проживания этой семьи, и мы получили ту самую стопроцентную уверенность, о которой вы только что упомянули.

Не поверив «логичному и обоснованному» ответу, Лев не преминул отметить про себя, что в плавной и размеренной беседе с Азимовым, где ответ на каждый новый вопрос возникал моментально и без запинки, история с появлением на сцене дяди – единственный пункт, на котором собеседник споткнулся.

– Но, надеюсь, с опекунами у вас не было подобных проблем? – спросил он. – Или здесь тоже поиски были сопряжены с трудностями?

– О нет, здесь как раз все было несложно, – с явным облегчением проговорил Азимов, видя, что разговор ушел от опасной темы. – В подобных случаях основное требование к опекунам – это безупречная честность и порядочность, поэтому кандидатура Рубинштейнов возникла, так сказать, по определению.

– Рубинштейнов? – удивился Гуров.

– Ах да, я все время путаю. Ведь родители Эльвиры так и оставили себе фамилию Красновы. Они переименовались в советские времена из каких-то там соображений «национальной безопасности». Думали, что для человека с фамилией Рубинштейн закрыты все пути. Но их дочь, Эльвира, восстановила семейную справедливость, и в паспорте у нее «родовая» фамилия. Нас познакомила Фира Омельянович, нотариус. У Эльвиры возникли небольшие проблемы, и она попросила меня помочь. Конечно, я не стал отказывать ей, ведь для этого мы и создавали фонд, чтобы помогать людям. Так я познакомился с этой семьей. Милейшие люди.

– Да, действительно, – проговорил Лев, внутренне содрогнувшись при одном воспоминании о недавней беседе с ними.

– А вы встречались? – оживленно спросил Азимов.

– Да. Я ведь говорил вам, мы проводим проверку, я встречаюсь со всеми, кто может иметь отношение к этой… к этому завещанию.

– Тогда вы легко поймете, почему я сделал такой выбор. Это семейство – люди простые и, безусловно, порядочные, которым можно полностью доверять. А это очень важно, когда речь идет о больших деньгах. Тем более чужих. Я понимал, что на мне большая ответственность и, если я ошибусь с выбором опекунов, во всех негативных последствиях буду виноват первый. В подобных обстоятельствах Красновы оказались просто находкой, и когда возник вопрос об оформлении опекунства, я ни минуты не сомневался, кому его следует доверить.

– Если я правильно понял из беседы с опекунами, вы – не единственный душеприказчик?

– Да, мне помогал Рудик. Полторацкий Рудольф Измайлович, он тоже работает в нашем фонде, мы знакомы, можно сказать, со школьной скамьи. Если хотите, можете поговорить и с ним, я готов организовать встречу.

– Нет, думаю, не стоит. Зачем отвлекать человека от дел? Вы очень подробно ответили на интересующие меня вопросы, и теперь картина происшедшего стала намного яснее. Кстати, а вот этого нотариуса, Фиру Омельянович, ее вы тоже знаете давно?

– О да! Можно сказать, знакомы сто лет. По роду нашей деятельности мы довольно часто нуждаемся в подобных услугах. То же опекунство, например, доверенности. Масса документов требует подтверждения и заверения, кроме этого, много и других вопросов, в решении которых без нотариуса не обойтись. Мы обязаны строго соблюдать законность и исполнять все формальные процедуры и правила. Так что с Фирой мы работаем давно и плотно, и могу с полной ответственностью заявить, что это высочайшего уровня профессионал с безупречной репутацией.

На этой оптимистической ноте Гуров решил завершить беседу. Ответ на главный вопрос он получил, а углубляться в сопутствующие подробности не имело смысла.

Попрощавшись с Азимовым и заручившись его согласием ответить на дополнительные вопросы, если таковые возникнут, по телефону, он вышел из здания фонда и направился к своей машине.

Идиллическая картина, которую так старательно рисовал перед ним собеседник, вызывала у опытного оперативника большие сомнения в достоверности. «Итак, наследник у Чугуева есть, и вопрос о естественности его смерти снова становится актуальным, – думал он, садясь на водительское место. – Кто такой этот дядя? «Честных правил» или какой-нибудь мошенник и проныра типа Заберовского? Орловская область, лесничество… Для развития криминальных талантов почва не очень подходящая. Навряд ли он «при делах». Если дядя и входил в какой-то неведомый пока «первоначальный план», то скорее в качестве пешки, чем как самостоятельная фигура. Но в таком случае про него должны были знать заранее, и, утверждая, что появление его – неожиданная новость, Азимов врет. Почему он так смутился, когда я спросил, откуда информация? Может быть, потому, что, если бы он назвал реальный канал ее получения, сразу стало бы понятно, что справки наводили загодя, еще задолго до того, как умер Сергей Чугуев? Но для чего? С какой целью намотан клубок всех этих запутанностей?»

Размышляя о том, откуда можно получить подробные сведения о семье Ларисы Чугуевой, когда эта семья еще существовала, Гуров вдруг подумал об участковом.

Веселый образ жизни, который проводила Лариса, наверняка привлекал особое внимание местных представителей правопорядка. С другой стороны, именно милиционеру проще всего было получить доступ к анкетным и прочим данным проживающих на его участке граждан. Вполне возможно, что участковый, «курировавший» Ларису Чугуеву, знал, что у нее есть брат. Странно, что сама она никогда о нем не упоминала. Даже в своих пьяных жалобах. Может быть, они были в ссоре?

Взглянув на часы, Лев решил еще раз навестить словоохотливую Людмилу. Ему было немного досадно, что приходится снова ехать в такую даль из-за одного-единственного вопроса, но выяснение этого вопроса он считал делом большой важности.

Вновь потратив около двух часов на дорогу, Гуров позвонил в знакомую дверь.

– Кто там? – послышался голос Людмилы.

– Это насчет Ларисы Чугуевой, – ответил он. – Мы с вами беседовали вчера, и я забыл задать один очень важный вопрос. Вы не могли бы уделить мне еще немного времени?

Сразу послышалось щелканье замка, и в проеме двери появилась приветливо улыбающаяся Людмила.

– Здравствуйте, – поздоровалась она с Гуровым, как со старым знакомым. – Проходите. Только я опять на кухне готовлю.

– Скоро муж придет голодный? – улыбнулся Лев.

– Ну да. Что поделать, такая жизнь. А что у вас за вопрос?

– Мы с вами вчера так много говорили о том, как вам было сложно из-за постоянных «праздников» у Ларисы, что я совсем упустил из виду работу участкового. Ведь это его обязанность – следить за порядком. Вы обращались к нему?

– Да, конечно. И я, и другие соседи. Даже забирали ее не раз. Только что толку? На десять лет ведь не посадят за это. Заберут, потом отпустят, она все по новой начинает. Заколдованный круг. Да и Коля этот… Он, честно говоря, и сам выпить не дурак был, участковый-то наш. Наверное, за это и уволили его. Теперь совсем опустился. Когда в магазин хожу, встречаю его иногда. Все возле этой забегаловки отирается. Знаете, тут недалеко у нас кафе, «Прибой» называется. Вот вся эта шушера и прибивается туда. Коля раньше гонял их, а теперь сам в ряды влился. Жалко. Парень-то неплохой был. Что водка с людьми делает!