– Нас, кажется, окружают антрацитовые стены, – сказал он.

– Конечно же! Мы находимся в богатейших залежах. Если бы они лежали несколько выше, их бы разрабатывали и они приносили бы миллионы; здесь же они имеют такое же значение, как песчаник или гранит.

Скоро цвет стен темной ямы начал понемногу меняться, и путешественники вступили в обширную пещеру, стены которой были сложены мергелем, доломитами и песчаниками. В стенах искрились кристаллы разных минералов, которые создавались здесь в течение многих веков. Наши путешественники ставили по дороге разные знаки для того, чтобы не заблудиться на обратном пути. Еще несколько десятков метров, и дорога начала круто спускаться. Профессор посмотрел на термометр и сделал какое-то вычисление.

– Тысяча четыреста метров! – вскрикнул он с торжеством. – До такой глубины никто еще не доходил! Вперед, вперед, пока есть возможность! Другого такого случая для научных наблюдений уже не представится.

– Профессор! – чуть не плача, проговорил Станислав, – умоляю вас, вернемся! У меня какое-то дурное предчувствие.

– Ну, полно, полно, мальчик мой! Это глупо, наконец!

– Я, право, боюсь, что мы в конце концов попадем в какие-нибудь расплавленные массы и утонем в них, как мухи в сметане.

– Ты говоришь глупости, вот и все! Слышал ведь, что для расплавления руды требуется две тысячи градусов тепла. Если бы даже через тридцать три метра прибывало по одному градусу, то и в таком случае твое опасение могло бы сбыться лишь на глубине девяти миль.

– А мы прошли всего четверть мили, – вставил лорд.

Между тем спуск становился все круче, и путешественники продвигались с величайшими усилиями. И вдруг произошло нечто ужасное…

Путь отрезан

Над головами путешественников раздался продолжительный грохот, словно эхо дальних раскатов грома. На мгновение грохот этот стал было тише, затем вновь усилился и, казалось, все более приближался. Через минуту наступила тишина. Путешественники поняли, что наверху оборвалась какая-нибудь скала. Впечатление было потрясающее; никто не мог двинуться с места.

Профессор первым овладел собой.

– Я опасаюсь, – проговорил он, – что теперь мы отрезаны от всего мира.

– Я убежден в этом, – отозвался лорд.

Станислав испуганно взглянул на профессора.

– Надо убедиться в размерах несчастья!

– Это не к спеху, – произнес лорд. – Если проход прегражден, то у нас до смерти достаточно много времени. Если же это не так, то мы успеем не торопясь вернуться домой.

Они подождали еще несколько минут, затем начали карабкаться по узкому каналу. Скоро под воздействием печальной действительности погас последний луч надежды.

Дно узкого, неудобного прохода оказалось загроможденным массой горных обломков. Некоторые при малейшем толчке скатывались вниз, причем каждый срывал за собой десятки других, и вся эта подвижная масса, опережая друг друга, подскакивая на пути, летела все ниже и ниже. Несколько выше проход был совершенно закрыт сдвинувшейся с места скалой. Внимательно оглядев место катастрофы, профессор решил, что ни малейшей надежды на спасение не осталось.

– Вы слишком мрачно смотрите на вещи, – заметил лорд Кэдоган. – Я уверен, что оставшиеся наверху не дадут нам погибнуть.

– А если они ничего не слышали?

– Все равно. Они заметят наше продолжительное отсутствие и будут нас искать.

– Утешаться нечем, – продолжал профессор. – При первом же усилии рудокопов спасти нас камни обрушатся с новой силой и задавят нас. Кончено, мы погибли! – прибавил он, и мрачные стены ответили ему глухим эхом.

– А все же следовало бы что-нибудь предпринять, – заметил Станислав.

– Что ж, будем терпеливо ждать где-нибудь внизу, в безопасном месте, – ответил профессор и первый начал спускаться вниз. Лорд и Станислав пошли за ним.

Некоторое время спустя они остановились в более удобном месте и стали ждать. Прошло несколько часов в смертельной тоске.

Станислав первым нарушил молчание:

– Как хотите, профессор, но я не намерен сидеть сложа руки и ждать смерти – я предпочитаю попробовать раскопать проход.

– Это ни к чему не приведет! Не советую тебе даже пытаться.

– Станислав прав, – процедил лорд. – Ожидание мучительно. Надо что-нибудь делать.

– Давайте искать другой выход, – предложил профессор, и все начали спускаться еще ниже.

Они шли в глубоком молчании долгие часы. Из экономии они погасили одну лампу и при тусклом свете одного огонька неутомимо шли вперед; все чаще и чаще из измученных, дрожащих уст срывались тяжелые вздохи, все чаще и чаще они вытирали холодный пот окровавленными руками.

– Полжизни за каплю воды! – сквозь стиснутые зубы прошептал лорд.

Профессор в лихорадочном возбуждении наблюдал за температурой.

– Скоро конец нашим мучениям, – сказал он. – Мы задохнемся от жары: термометр показывает сорок семь градусов!

– Скорей бы только, – простонал Станислав. – У меня сил больше нет.

– Да и я едва на ногах держусь, – отозвался профессор.

Тем временем погасла и другая лампа. Лорд хотел зажечь свою, но профессор сказал ему:

– Оставьте лучше ее на непредвиденный случай. Попробуем немного отдохнуть.

Они легли на землю, один подле другого и в полудремоте чувствовали, как приближается к ним смерть, самая жестокая смерть, побеждающая без борьбы.

Муки их росли с каждым часом. Страшная жажда томила их, воля слабела, угнетенность увеличивалась.

Профессору казалось, что какой-то огонь пожирает его внутренности, и он жадно лизал языком стены своей тюрьмы. Лорд Кэдоган прислушивался, не зашумит ли где-нибудь среди мертвой тишины подземный ручеек. Капля воды казалась ему спасением.

Как изменчив человек! Недавно, вчера еще они спокойно и мужественно смотрели смерти в глаза, теперь же, чувствуя ее близость, они дрожали при мысли о ней и всеми последними силами жаждали отдалить страшный призрак, всеми силами души желали жить.

– Пойдемте наверх! – вдруг вскрикнул лорд. – Иначе жара скоро убьет нас.

– Все равно, – прошептал профессор и дрожащими пальцами зажег последнюю лампу.

Они опять поплелись при тусклом желтоватом свете единственной лампы, которая, в свою очередь, должна была скоро погаснуть.

И свершилось чудо.

Они увидели перед собой две дороги. Одна вела вниз, другая, светящаяся множеством окружающих ее со всех сторон кристаллических минералов, вела вверх. Надежда опять согрела их остывшие было сердца. И силы у них появились неведомо откуда. Они с лихорадочной поспешностью взбирались по наклонной, неровной дороге, не отдыхая ни минуты, беспрестанно цепляясь дрожащими руками за жесткие стены.