– Конечно! Так же как и вы!

– Ну ладно, идем. А то этот хороший человек съест все и нас голодными оставит.

Они рассмеялись.

– Смейтесь, смейтесь, – донеслось из столовой, – маленького следователя каждый может обидеть.

– Никто тебя не собирается обижать, – сказала Мирослава и чмокнула его в макушку.

Наполеонов зажмурился и промурлыкал:

– Вот так-то лучше.

После чая Мирослава попыталась разговорить Наполеонова.

– Это тайна следствия, – важно заявил он.

– Я и не собираюсь выведывать у тебя секретные материалы.

– А чем же ты сейчас занимаешься? – прищурил он свои глаза с лисьей хитринкой.

– Пытаюсь получить ответы на вопросы, которые через день уже опубликуют все СМИ.

– Откуда они узнают?

– От верблюда! Шура! Не юли. Скажи мне то, что не является секретом.

– Например?

– Лукин признает себя виновным?

– Нет, как и все они.

– Кто они?

– Преступники!

– Это может решить только суд.

– Ну да, ну да, – покивал он.

– Начнем заново. Значит, Лукин не признает себя виновным?

– Клянется, что не виноват. Что ни на какую встречу не ездил и ничего не знает. Но алиби у него нет. Звонок невесте сделан с его телефона. Сам Лукин утверждает, что не звонил, а телефон потерял, – выпалил Шура.

– Погоди, погоди! Не так быстро. Телефон у него нашли?

– Нет! Вернее, нашли, но другой.

– Невесту Лукина ударили ножом в подъезде?

– Да.

– Она встречалась с Лукиным?

– Нет! Прождала его целый час в кафе недалеко от дома. А он не пришел!

– Она не могла ему позвонить?

– Звонила. Телефон молчал.

– Выходит, что Майя в этот вечер возвращалась с несостоявшейся встречи с женихом?

– О чем я тебе и толкую уже битый час!

– А ты не спросил Лукина, звонил ли он невесте?

– Говорит, что нет.

– А вы распечатали звонки с их телефонов?

– С телефона Дементьевой и с нового телефона Лукина – да. Звонок был сделан со старого телефона Лукина.

– А что все-таки случилось с его старым телефоном?

– Он утверждает, что потерял его, вернее, считает, что телефон у него украли.

– Может быть, так и есть?

– Но невеста уверяет, что звонил ей Андрей, правда, она уже почти заснула, но голос жениха-то могла отличить от голоса постороннего человека.

– То есть, когда Майе позвонили с телефона Лукина, она уже спала?

– Говорит, что просто дремала.

– И не сообразила, что звонок с потерянного телефона?

– Думаю, что она на это не обратила внимания. Но голос был его!

– Можно прикрыть телефон шарфом и говорить шепотом, изменив голос. Ты не спросил ее, громко ли с ней разговаривал жених?

– Не спросил.

– Она сейчас в больнице?

– В больнице. Потеряла ребенка. Вернее, ее пришлось экстренно оперировать. Но ребенок был уже мертв. Девушка пришла в себя, узнала, что больше не беременна, и у нее началась истерика. Врачам пришлось ее усыпить.

– Как это усыпить?!

– В смысле дать ей снотворное. И поговорить с ней мне удалось только сегодня утром.

– Как она?

– Плохо. Я имею в виду морально. Ее физическому здоровью, по уверениям врачей, ничего не угрожает.

– И Дементьева сказала тебе, что звонил ей жених?

– Да, и просил подойти к кафе.

– Она не спросила зачем?

– Спросила, но он отключился. Девушка, естественно, перепугалась, подумала, что что-то случилось, наскоро оделась и поспешила к месту встречи. Но Лукин не пришел. На звонки не отвечал, и она вернулась домой абсолютно расстроенная.

– И естественно, не смотрела, идет ли кто-то следом за ней?

– Естественно.

Почему полиция решила, что напал на Дементьеву именно Лукин?

– Начнем с того, что нам позвонили.

– И это кажется мне весьма подозрительным.

Наполеонов хмыкнул.

– На ноже отпечатки пальцев Лукина.

– Он похож на идиота?

– В смысле?

– В смысле на человека, оставляющего свои отпечатки на орудии убийства?

– Похож, не похож, спорный вопрос, – пожал плечами Наполеонов, – и потом, он же не знал, что нам позвонят, и мы накроем его тепленьким. Зато он знал, что его отпечатков в нашей картотеке не было. Можно сказать, что мужика погубила самонадеянность.

– То, что ножи принадлежат Лукиным, установлено точно?

– Да. И хозяйка их признала, и сам Лукин.

– Боюсь, что я бы не смогла со стопроцентной уверенностью признать свои ножи, – задумчиво проговорила Мирослава.

– А я бы смог, – тихо вздохнул Морис.

Волгина бросила в сторону помощника далеко не добрый взгляд.

– Извините, – произнес он.

– Правильно, – одобрил поступок Миндаугаса Шура. – Платон, ты мне друг, но истина дороже.

– Алиби у Лукина нет?

– Нет! – констатировал Наполеонов чуть ли не торжествующе.

– Что же он делал в то время, когда напали на его невесту?

– Говорит, что катался на своей машине по городу, – фыркнул Наполеонов.

– Вроде бы уже не мальчик, чтобы совершать романтические прогулки, – вздохнула Волгина.

– Вот и я о том же.

– Но может, он был чем-то расстроен?

– Чем?!

– Проблемы в бизнесе?

– Проверяли. Процветает он. Но я знаю, чем он был расстроен.

– Чем же?

– Предстоящей женитьбой! – выпалил Шура.

– Сестра утверждает, что Лукин любит свою невесту и мечтает о ребенке.

– Что же она еще может утверждать? – ядовито поинтересовался следователь.

– А других свидетелей вы опросили?

– Опросили, – уклончиво ответил следователь.

– Судя по твоей реакции, никто из них не сказал, что между Лукиным и Дементьевой были размолвки.

– Не сказал, – вынужден был признать Наполеонов и тут же добавил: – Это еще ничего не значит.

– Почему же?

– Потому, что здравый смысл говорит о том, что Дементьева Лукину не пара!