В зале было довольно много людей, сидели группками, вроде бы разобщенно. Но взгляды, характерные жесты. Не так, чтобы в открытую, однако напряженность витала в воздухе. И женщин в зале не было. Не будь Востров опытным опером, мог бы и не обратить внимания на все эти мелочи.

Похоже, его появление слегка взбаламутило болотце?

Надо же, в какой-то момент ему даже стало весело. Если бы серьезность ситуации. Прошлой ночью взорвался автобус у КПП укрепленного пункта. Тряхнуть бы их всех, на предмет того, что им известно о диверсии, и имеют ли отношение к произошедшему.

Чутье говорило, что имеют.

Это он хорошо, вовремя сюда зашел.

Пока Максим незаметно осматривался, к ним подошел официант. Принес меню и выложил на столик пару пластиковых бутылок тоника.

— От фирмы, — улыбнулся безликой улыбкой, вызывавшей ассоциацию с застывшим жиром и пошлыми анекдотами.

Максим кивнул, попутно фиксируя, что такие же бутылки с тоником стоят на каждом столике. Взял меню и стал изучать. Официант замер рядом, но боковым зрением Востров заметил взгляд, которым тот обменялся с мужиками, сидевшими за дальним столиком. Интересно.

— Кхммм, — прокашлялся официант. — У нас сегодня свежая оленина.

— Оленина? — Востров покосился на него.

В меню ничего похожего на оленину не значилось.

— Охотники, — он указал на тех самых мужчин за дальним столиком. — Столичные, повезло.

Получалось, мужики из центра? По долгу службы Максиму приходилось бывать центре, так что он неплохо знал столичных. Эти вполне вписывались в образ, сытые, неуловимый налет наглости и уверенности в собственной исключительности. Наверняка и документы у них в порядке, и лицензия на охоту.

И все же цепляло его в них что-то. Острые взгляды, неуловимая повадка.

Охотники? Умно. Но с таким же успехом это могли быть боевики. Максим запомнил каждого, чтобы потом воссоздать фоторобот и пробить по базе.

Но сейчас надо было делать заказ.

— Принесите две порции, — сказал Максим, глядя на официанта.

— Гарнир? У нас есть собственные овощи, выращиваем прямо здесь.

— Угу, И овощи.

После сухого пайка натуральные продукты были роскошью

— Что будете пить? У нас есть…

— Достаточно, — оборвал его Максим. — Принесите мясо и овощей. Хлеб есть?

— Вот хлеб у нас консервированный, — как бы извиняясь развел руками официант.

— Давайте. Еще минералки.

— Есть местная столовая вода.

— И бутылку водки с собой.

— Сделаем, — кивнул тот, и наконец отошел.

Все это время женщина сидела рядом, стараясь смотреть строго перед собой. Стоило упомянуть про водку, у нее проскочил настороженный взгляд. В конце зала появился официант с подносом.

— Нет причин для беспокойства, — тихо проговорил Максим, глядя в сторону и наливая себе и ей тоник. — Сейчас поедите, потом сможете отдохнуть в номере. А я ненадолго отлучусь.

Она шумно сглотнула, голодное выражение мелькнуло на лице, сменившись какой-то неуверенной полуулыбкой.

— Спасибо.

Максим отвернулся. Сам не знал, что при этом чувствовал.

Поели они быстро, долго там рассиживаться не располагала обстановка. Еще мяса и овощей он заказал с собой. Все упаковали вместе с одноразовой посудой, бутылкой водки и тоником.

Это он забрал с собой в номер, подумал, будет ей на ужин.

* * *

Наступил вечер, однако до ночи было еще далеко. А ему нужно было связаться с Пашниным и кое-что выяснить. Слишком много разных непроверенных сведений. Да еще те охотники. Он был уверен, что неспроста они вдруг объявились в непосредственной близости от контрольного пункта.

Но больше всего, конечно, Вострова интересовало то, что он узнал от женщины о зараженных. Эту Дану Маркелову тоже надо было пробить по базе. Если хотя бы что-то из того, что он от нее узнал, подтвердится, то… Он не хотел пока загадывать, но предположения возникали самые бредовые. А интуиция прямо говорила, то за этим кроется большое дерьмо.

Вот только, что именно? Что?

Сейчас его одолевала жажда деятельности, но Максим понимал, нужно дождаться ночи. А женщина от сытной пищи немного разомлела и казалась сонной, но сидела на своей кровати и настороженно таращилась на него.

— Спите, — сказал ей Максим. — Давайте, укладывайтесь и отдыхайте, пока есть возможность. А я поработаю.

Она похлопала глазами, словно не веря, что ей разрешили, и слабо кивнула. Потом прямо так, не раздеваясь заползла под одеяло и сразу заснула. Он еще какое-то время смотрел на нее, пытаясь понять, что с ней не так. Какого черта она так странно себя ведет?

И что с ним не так. Почему его внезапно волнует, устала она или голодна, и вообще, что с ней? На кой черт ему это все?!

Еще бесило то, что она него все время со скрытым страхом смотрит.

Однако он отмел все эти мысли.

До темноты лучше было не высовываться из номера. Но кое-что он мог сделать прямо здесь. Убедившись, что женщина спит, вытащил из рюкзака гаджет. Какое-то время поработал в программе, собрал фоторобот на каждого из «охотников» и отправил на всех запрос. А тем временем снаружи наконец стемнело.

Максим свернул работу и убрал все в рюкзак. Потом осторожно выглянул из номера. В коридоре никого. Но глазок камеры под потолком имелся. Незамеченным выйти не удастся, значит, оставалось окно.

Окно выходило в хоздвор, а там ящики, хлам всякий. Второй этаж, невысоко.

Женщина спала. Максим не стал ее будить, в конце концов, он ненадолго. Еще раз выглянул в коридор, потом запер входную дверь и тихо выскользнул в окно.

* * *

Дана проснулась с чувством неясной тревоги. Сначала не могла понять, что проиходит. В номере было тихо, свет не горел, а за окном темно. Это сколько же она спала, раз наступила ночь? Она стала озираться, и вдруг замерла от внезапно нахлынувшего страха, словно парализованная.

Потому что неслышно приоткрылась входная дверь.

Ускользнув в темноту, Максим неслышно спрыгнул на землю и затих, пригнувшись среди ящиков. Выждал немного, а потом незаметно выбрался со двора. Изначально он собирался посмотреть, что сейчас происходит на контрольном пункте, однако сейчас планы изменились.

Во-первых, охотники. И во-вторых — тоже. К тому же, что-то подсказывало ему, что уходить надолго нельзя, поэтому Максим свернул программу.

Связался с Пашниным по закрытому шифрованному каналу, тот ответил сразу. И сразу в лоб:

— Как отдыхается, Востров?