Решительно поворачивается, чтобы уйти, и сталкивается лицом к лицу с Майей, которая подкралась сзади и серьезно и напряженно слушала его заклинания.

(Падает в отчаянии на парапет водоема.) О Майя, дайте мне уйти! Дайте мне уйти!

Майя опускается рядом с ним и обнимает его за шею.

Майя. Говори со мной словами твоей души, а не словами, которые ты подобрал на улице.

Идди. Проявите уважение к моему сану, мисс Фаруотерс.

Майя. Майя. Мое имя Майя. Я — завеса храма. Разорви меня пополам.

Идди. Не хочу. Я хочу домой, хочу жениться на какой-нибудь честной английской девушке, которую зовут Полли Перкинс. (Вздрагивает в ее объятиях.) О Майя, милочка, поговори со мной, как человеческое существо.

Майя. Я так и говорю с тобой. Но ты не узнаешь человеческой речи, когда слышишь ее. Тебе нужен жаргон и болтовня, прописные фразы, которые ничего не значат. Говори со мной словами своей души. Скажи мне: ты любишь Вашти? Готов ты умереть за Вашти?

Идди. Нет.

Майя (вскакивает, взбешенная). Мерзавец! (Спокойно и решительно.) Ты свободен. Прощай. (Показывает ему дорогу через дом.)

Идди (цепляясь за ее платье). Нет, нет. Не покидай меня. Я люблю тебя, тебя. Я готов умереть за тебя. Это звучит, как слово, которое я подобрал на улице, только это правда. Я готов умереть за тебя десять раз.

Майя. Неправда. Слова, слова, слова! Жалкие уличные слова. Вашти и Майя — это одно. Ты не можешь любить меня, если не любишь Вашти. Не можешь умереть за меня, если не умрешь за Вашти.

Идди. Уверяю тебя, могу.

Майя. Ложь, ложь! Если хоть одно биение твоего сердца за меня не есть биение сердца за Вашти, если хоть на одно мгновение в мыслях твоих две женщины, а не одна, значит, ты не знаешь, что такое любовь.

Идди. Наоборот… я…

Вашти (которая вошла бесшумно, садится рядом с ними, обнимает его за плечи). Разве ты не любишь меня? Разве ты не готов умереть за меня?

Идди (загипнотизированный ее глазами). О господи! Да, твои глаза проникают мне в сердце. Твой голос открывает мне рай. Я люблю тебя. Я готов умереть за тебя тысячу раз.

Вашти. А Майю? Любишь ты Майю? Готов ты умереть миллион раз за Майю?

Идди. Да, да, я готов умереть за каждую из вас. За обеих: за одну и за другую.

Майя. За Вашти-Майю?

Идди. За Вашти-Майю, за Майю-Вашти.

Вашти. Твоя жизнь и наша — одна жизнь.

М ай я (опускаясь рядом с ним). Вот оно — царство любви!

Все трое, обнявшись, исчезают в темноте.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Ясное утро спустя несколько лет. Сад не изменился. Но гавань за молом полна военных кораблей. На газоне, около ступеней, письменный стол, заваленный газетами, на нем радиотелефон. Сэр Чарлз сидит за столом, спиной к дому. Рядом с ним Пра. Оба пишут. Входит Хайеринг.

Сэр Чарлз. Доброе утро, Хайеринг.

Хайеринг. Доброе утро. (Садится у другого конца стола, ответив Пра на его небрежный селям.) Есть какие-нибудь новости?

Сэр Чарлз (показывая на рейд). Посмотрите: еще пять крейсеров за эту ночь. В газетах пишут, что это первый раз в истории все флоты Британской империи собрались в одной бухте.

Хайеринг. Надеюсь, что это и последний раз. Если мы не избавимся от них в ближайшее время, то здесь, надо полагать, произойдет самое крупное в истории морское сражение. Они уж и сейчас грызутся между собою, как бешеные коты.

Сэр Чарлз. Из-за чего?

Хайеринг. Да из-за всего. Из-за пришвартовки, из-за пушечных салютов — кому салютовать раньше, из-за флагов, из-за высадки на берег — из-за всяких пустяков. Попробуйте водворить мир между ними! «Квебек» пришвартовался рядом с «Белфастом»; и вот «Квебек» назначил обедню в одиннадцать в день всех святых, а «Белфаст» объявил учебную стрельбу как раз в это же время. Вы видите этот миноносец, который пришел сегодня ночью?

Сэр Чарлз. Что это за судно?

Хайеринг. Это флот Питкернских островов. Они адвентисты седьмого дня; и они совершенно убеждены, что Страшный суд состоится сегодня в пять часов. Они предлагают ничего не предпринимать до этого времени и только петь гимны. Адмирал Ирландского свободного государства угрожает потопить судно, если они не замолчат. Ну как их помирить?

Пра. Не надо их мирить. Из-за этих своих вздорных препирательств они забудут, зачем они сюда посланы.

Хайеринг. Забудут? Ну нет! Я получил шесть ультиматумов от их адмиралов, и срок этих ультиматумов истекает сегодня в полдень. Полюбуйтесь! (Вытаскивает пачку писем из кармана и бросает их на стол.)

Сэр Чарлз (показывая на письма, разбросанные на столе). А тут — посмотрите!

Пра. И все из-за Идди.

Сэр Чарлз. Об Идди кричат все английские газеты. Кабели гудят об Идди. Идди сотрясает всю империю, будь он проклят!

Хайеринг. А есть что-нибудь новенькое из Лондона или Дели?

Сэр Чарлз. Все те же старые песни. Английская церковь ни в каком случае не допустит полигамии; она требует, чтобы мы предали Идди суду, если мы не в состоянии реабилитировать его. С другой стороны, Дели заявляет, что всякая попытка преследовать полигамию будет рассматриваться как оскорбление религиозных верований индусов.

Пра. Министр просвещения Дели добавляет в постскриптуме, что так как он был женат двести тридцать четыре раза и не мог бы существовать на одно жалованье без приданого своих жен, то в протесте английской церкви он усматривает недостаточное внимание к его положению. У него на руках сто семнадцать детей.

Сэр Чарлз. Да, вот тут еще какой-то тип, о котором я до сих пор никогда не слыхал, он называет себя калифом британского ислама. Он требует, чтобы Идди прогнал всех своих жен, за исключением четырех.

Хайеринг. А что говорит по этому поводу министерство иностранных дел?

Пра. Министерство иностранных дел полагает, что это было бы счастливым разрешением конфликта, который угрожает стать очень серьезным.

Хайеринг. А вы сами, Пра, что вы думаете?

Пра. Что я думаю? В таких положениях думать не приходится. Каждый из них должен бы понимать, что его мнение вовсе не обязательно для другого. Вот вам телеграммы Британской имперской лиги женственности из Ванкувера и Претории: «Сжечь его живьем со всеми его шлюхами». Что вы хотите, чтобы я думал о таких людях?

Хайеринг. И, по-видимому, ни одного практического предложения?

Пра. Соединенные Штаты выступили с дружественным предложением: что стороны должны развестись. Но Ирландское свободное государство не желает и слышать о разводе и заявляет, что