Голос крови - Люси Пьерра-Пажо

1899 год, город-государство Лариспем

Два женских силуэта скользили по затененной стороне улицы. Передвигались вдоль стен, сворачивали в неприметные закоулки. Если встречали зажженные фонари, то бежали, стремясь поскорей миновать освещенную часть тротуара. Аэростаты Стражи величаво плыли над городом: их прожекторы освещали стены домов, и самое главное было – увернуться от этих лучей. В соседнем переулке висели огромные портреты управительницы Лариспема и ее первого советника. Казалось, они провожали мародерок строгим взглядом.

– Пришли! – прошептала одна. На вид ей было лет пятнадцать. Девушка была крепкой, темнокожей, вся в черном. И не разглядеть в темноте – только жемчужинки в косах поблескивали, оказавшись в свете лучей. Мародерка указала на ржавые ворота, запертые на цепь. Густой плющ обвил дверные петли и кованые изгибы решетки.

– Наконец-то! – задыхаясь, проговорила ее спутница. Одета она была точно так же, разве что отличалась большей упитанностью. – Как ты собираешься войти? – спросила она, стараясь успокоить дыхание.

– Перелезем через ворота.

– Нет! Только не я!

Но первая мародерка, легко подтянувшись, уже ловко перемахнула через решетку. Пара секунд, и она почти бесшумно приземлилась с обратной стороны.

– Либертэ![1] Давай сюда!

Девушка измерила стену взглядом. Упав, можно и шею сломать, но отступать было поздно.

Она набралась смелости, попыталась сделать то же, что ее спутница. Главное – не смотреть вниз! После нескольких тяжких минут девушке всё же удалось перелезть через решетку. Она неловко спрыгнула на давно не стриженную траву. Вокруг как будто стоял лес, а на самом деле – сильно запущенный сад. Сухие листья густым ковром устилали землю, нельзя было разглядеть ни одной дорожки. Живые изгороди, за которыми годы никто не приглядывал, превратились в непроходимые заросли. Посреди поляны красовалась женская статуя с отрубленной головой. Она протягивала руки к незваным гостям.

– Ну и местечко! – пробормотала та, что звалась Либертэ. – Здесь, говорят, живут привидения.

Девушка указала на заброшенный особняк посреди сада. Он стоял совсем близко от них.

– Тем лучше! – прошептала другая. – Может, в эту развалюху никто пока не наведался и мы чем-нибудь да поживимся.

Мародерки быстро пересекли открытое пространство и оказались у дверей. Только бы местные стражники не поставили здесь механического часового! Девицы столкнулись с такой машиной совсем недавно. Автомат горел огнями, издавал страшные звуки, лишь стоило рядом оказаться кому-нибудь постороннему. Чудом удалось убежать.

– Как думаешь, Кармина[2], кто жил здесь? – спросила Либертэ, прислоняясь к стене, покрытой темным густым плющом.

– Да плевать! Либ, к чему все эти вопросы? Хозяева давно умерли, им дела нет, что кто-то решил здесь порыскать. Худшее, что может случиться, – встретим Кровавого брата. Они любят выбираться ночью, словно нетопыри. Но тебе не о чем беспокоиться! Я всех врагов возьму на себя.

Чтобы подчеркнуть серьезность намерений, Кармина подтянула пояс, на котором висели три ножа – большой, средний, маленький. Все были убраны в кожаные футляры. Либертэ тяжело вздохнула. Хоть и не в первый раз она шла на дело с Карминой, не могла избавиться от мысли, что добром всё это не кончится.

Дверь особняка была выбита и валялась рядом. Ее резная деревянная поверхность была сплошь покрыта каракулями – скорее всего, мальчишки. Шляются здесь в поисках острых ощущений. А может, и нищие, которые хотели найти ночлег. Сквозь немыслимую мазню проступал красный трехглавый бык – официальная печать правительства Лариспема, предупреждение ворам и Кровавым братьям. Сообщницы перешагнули через груду мусора, проникли в дом. Кармина вытащила из сумки люксоматон и вставила в него ключ. Маленький аппарат затрещал, источая мягкий золотой свет.

Дом был полностью разграблен во время Второй революции[3]. От былого великолепия осталось немного. Мебель давно раздали, драгоценности отправили в переплавку – чеканить новую монету. Большинство картин были уничтожены, а те, что сохранились, можно было видеть в Музее монархии. Его построили специально, чтобы граждане Лариспема не забывали, каким жестоким и несправедливым был Старый порядок[4]. Казалось, от роскошного особняка остались одни стены, а их уже тридцать лет разъедала плесень. Но для тех, кто умел искать, здесь было чем поживиться.

– Твой ход, Либертэ! С чего хочешь начать? Гостиная или спальня?

При свете люксоматона лицо Кармины казалось выплавленным из вулканического стекла. Либертэ внимательно осмотрелась. В старых особняках вроде этого часто можно обнаружить тайник или секретную комнату. Аристократы времен Второй революции немало таких понаделали, надеясь уберечь от экспроприации свое добро. Некоторые запирались в своих секретных убежищах – и оставались там навсегда. Как-то в одной из таких тайных комнат Кармина и Либертэ обнаружили скелет, одетый в уютный домашний халат. Вероятно, хозяин дома предпочел умереть среди сокровищ, лишь бы революционерам ничего не досталось. Либертэ тогда в ужасе выбежала из дома. А Кармина своего не упустила – сняла со скелета пару золотых колец и только потом вышла.

Либертэ поежилась и еще раз внимательно оглядела дом.

– Начнем с гостиной.

Мародерки отворили рассохшуюся деревянную дверь и вошли внутрь. Посреди зала сквозь треснувший паркет пророс ясень. Тени от ветвей причудливо сплелись на потолке. Гостиная была пуста, сквозь выбитые окна дул ветер. От прежней обстановки остался лишь большой мраморный камин, он казался невредимым. Либертэ провела рукой по каменной поверхности. На ней красовались три луны – герб хозяев особняка.

Когда-то в этом зале проходили роскошные балы: молодые люди из высшего общества, барышни в кружевных платьях и господа в черных фраках танцевали под звуки скрипок. Либертэ показалось, что она видит разгоряченные лица и блестящие, полные восторга глаза. Что с ними стало? Их убила разъяренная толпа? Их кровь пролилась на роскошный паркет, испачкала белый мрамор? Либертэ думала о таком всякий раз, стоило очутиться в очередном разоренном особняке.