Ветер над пропастью - Ибикус Ибикус

Ибикус Ибикус

Ветер над пропастью

Ника

Теплый летний ветерок слегка колыхал высокую траву, шелестели листья старой липы. По дорожке, посыпанной песком, бежала девочка лет пяти, размахивая панамкой, пытаясь поймать бабочку, которая, хаотически меняя направление, легко ускользала. Длинные черные, слегка вьющиеся волосы и небесно голубой взгляд чистых детских глаз вызывал восхищение любого, кто мог ее видеть. Звонко хохоча, девочка приближалась к беседке, где сидела ее мать, молодая приятная женщина, наблюдая за игрой своего ребенка. Следом быстрыми шагами шла няня, уже немолодая с доброй улыбкой на лице.

— Ника! Хватит баловаться. Тебе пора обедать, потом няня расскажет тебе сказку… Возможно, вечером у нас будут гости…

— Только не отправляй меня к тете Ани, там так скучно… А когда мы поедем домой в Павловск?

— Возможно, в Павловск мы не поедем, а поедем сразу в Санкт-Петербург. К осени папа должен уладить все дела и приедет за нами.

В усадьбе не было детей возраста Ники, поэтому вечером наигравшись в куклы, под присмотром няни, она улеглась спать в детской. Сон у нее всегда был крепок, но в этот раз она что-то слышала. Со стороны взрослой половины дома донесся звук упавшего стула или чего-то тяжелого, затем послышались возбужденные мужские голоса. Странно, — успела подумать она, — ведь мужчин в доме быть не должно. Но в этот момент она снова погрузилась в сон.

Утром ее разбудила няня, Ника с удивлением смотрела на ее распухшее, заплаканное лицо.

— Давай будем быстро одеваться деточка… — Всхлипывая заговорила она, — сейчас поедем к тете Ани.

— А где мама?

— Потом, деточка… Все потом тебе расскажут. Василий сейчас запряжет коляску, мы с тобой умоемся, чаю попьем…

В этот момент появился конюх Василий.

— Какой чай! — Крикнул он почти зло. — Быстро в коляску!

— Дай хоть одеть дите, — ответила няня.

Василий вышел, няня быстро одела полусонную Нику, схватили ее на руки, и выбежала из дома. Коляска стояла у крыльца. Женщина усадила девочку и села сама. Василий щелкнул кнутом и коляска покатила.

— Там тебя накормят, десять верст недалече, быстро доедем, — тихо говорила няня.

Ника, привалившись к теплому боку женщины, засыпала, несмотря на легкую дорожную тряску.

Когда ее разбудили, коляска стояла во дворе. Няня помогла полусонной девочке выбраться и повела ее в усадьбу.

— Быстрее там! — Крикнул вслед Василий. — Велено тотчас назад.

Тетка встретила ее в доме с какой-то дикой злобой во взгляде.

— Привезли! Шлюхина дочь…

Ника ничего не понимала: ни злость тети Ани, ни того, что она говорила. Няня быстро выбежала во двор и Ника услышала, как коляска выехала из ворот. Потом пришла большая полная женщина, взяла ее за руку и увела на кухню. Там ей дали стакан чаю и ломоть белого хлеба с маслом. Она съела хлеб и выпила чай.

— Я хочу домой к маме, — сказала Ника, глядя на женщину ясными голубыми глазами.

Кухарка ничего ей не сказала, но взяв за руку отвела в одну из комнат.

— Посиди здесь, придет твоя тетя, ей скажешь, что ты хочешь и чего не хочешь. А лучше ничего не говори, очень уж они не в духе… Да уж… Не приведи господь…

Женщина ушла, Ника села на низкий диванчик и стала ждать тетю Ани. Она уже не раз бывала здесь раньше, и эта комната была ей знакома. Она даже ночевала однажды на этом диванчике, но тогда с ней был папа и еще какие-то гости… Однако, она не любила здесь бывать, не с кем было играть, да и игрушек не было. А сейчас она просто не понимала, почему ее привезли сюда, оставили одну, почему плакала няня, отчего тетя такая сердитая. Впрочем, доброй она и раньше не была, скорее равнодушной. Ника сидела долго, даже очень долго, она собралась уже выйти и поискать тетю, но та вдруг появилась сама.

— Тетя Ани! «Я хочу домой к маме!» — сказала она, твердо глядя на тетку, в конце концов, она ничего плохого не сделала, почему они все так с ней…

— Во-первых: не смей называть меня тетя Ани! Я для тебя Анна Федоровна. Во-вторых: не смей задавать никому никаких вопросов. Все, что тебе нужно знать, я скажу тебе сама, когда придет время. В-третьих: жить ты пока будешь здесь. Это твоя комната. Няньки у тебя больше не будет, одеваться и умываться будешь сама. Кормить тебя будут на кухне. Со двора не выходить. Все понятно?!

Ника потеряно смотрела на нее, не в силах что-либо сказать.

— Тебе все понятно? — повторила тетка.

— Да, тетя А… Да, Анна Федоровна.

Вот так! — ответила бывшая тетя Ани, теперешняя Анна Федоровна, и вышла из комнаты.

Только теперь у Ники хлынули слезы. Она долго беззвучно плакала, потом незаметно заснула на своем диванчике.

Потянулись длинные, скучные дни, похожие один на другой. К тетке Ника заходить боялась, прислуга в доме старалась не замечать ее, явно опасаясь хозяйского гнева, и Ника слонялась по дому, находила старые игрушки, занималась сама с собой. Иногда она выходила во двор, там бегали два здоровенных пса на цепи, они злобно рычали и громко гавкали. Впрочем, скоро девочка привыкла к ним, и они к ней. Она без опаски ходила по двору, но там ничего интересного не было, только в дальнем конце двора стоял маленький домишко. В нем жил Семен, который шил обувь своим и деревенским, иногда ездил в город, где покупал кожу, дратву, что-то еще, и продавал готовые ботинки или сапоги. В комнаты, где чаще всего можно было встретить Анну Федоровну, Ника заходить боялась, однако, однажды, заслышав ее голос, она проскользнула в какую-то дверь и спряталась за шторой, надеясь потом незаметно выбежать во двор.

Тетка вошла в комнату, вслед за ней вошел мужик, в котором Ника узнала Прохора. Она иногда видела его в своей усадьбе, он служил денщиком у ее отца.

— Ну, так что за новость у тебя Прохор?

— Барин просил присмотреть за дочкой, пока его нет…

— За дочкой? А его ли это дочка?..

— Это уж не нашего ума дело-с… Я передал, что велено.

— Ну, а с ним-то что?

— Разжаловали в солдаты и отправили на войну с японцем. Слыхали, небось, что война нонче… Вот война кончится, они и вернутся и дальше уж сами воспитывать будут дитя.

— Во как! Значит, проскакал сто верст с места службы до своего именья, застал жену с полюбовником