Лунные танцы - Наталья Воронцова

— Пошевеливайтесь, девочки! Вы на подиуме, а не на прогулке! Музыку слушаем! Элена, осанку! — Модельер Ирена Свенцицкая, хрупкая, высокая блондинка в длинном, облегающем платье, стояла у сцены и нетерпеливо хлопала в ладоши в такт музыке. Несмотря на то что выражение лица у нее было чрезвычайно строгое, даже суровое, она была очень довольна тем, как работали модели. Недели многочасовых тренировок не прошли даром. Каждое движение этого маленького спектакля шлифовалось десятки раз с лучшими хореографами и шоуменами, и сейчас модели двигались по сцене легко и свободно.

Завершалась финальная репетиция перед очень ответственным показом новых коллекций в рамках Недели прет-а-порте в Милане. Наконец осуществлялась амбициозная мечта Свенцицкой: ее модельный дом с коллекцией «Эллинские мотивы», в основу которой легли изыскания Ирены в области античного костюма, выходил на по-настоящему европейский уровень. Почти десять лет она положила на то, чтобы добиться такого результата: ее коллекция на шикарном миланском подиуме, в центре внимания публики и репортеров, рядом с коллекциями самых именитых кутюрье!

Для многих дизайнеров именно миланская площадка стала стартом в мир высокой моды. Ирена имела далеко идущие профессиональные планы, поэтому этот показ имел для нее особенное, почти сакральное значение. Но теперь, когда до ее звездного часа оставалось чуть менее полусуток, Свенцицкая чувствовала усталость и некоторое опустошение. Плод стольких лет ее труда, великолепная, по оценкам критиков, коллекция, претендующая на одну из наград, была доработана ею до мельчайших деталей. Даже макияж и стиль всех участниц дефиле она придумывала сама. Все манекенщицы должны были выходить на подиум, украшенные живыми цветами. Особой гордостью Ирены был белоснежный наряд невесты в виде туники с накидкой, выполненный из тончайших тканей, который воздушным облаком обволакивал манекенщицу, чувственно обнажая бронзовые от загара плечи и ноги в плетеных сандалиях. Свенцицкая помнила каждый завиток узоров на тканях, каждый пояс и шнурок на всех стилизованных туниках и хитонах, и переживала теперь, как будто выпускала в мир своих детей.

Кстати о детях. Ее двадцатитрехлетний сын Евгений (или Эжен, как называли его здесь) крутился рядом, деловито поправляя моделям прически, помогая одеваться. Эжен был сыном Ирены от первого, весьма неудачного брака, который развалился при весьма печальных обстоятельствах, и об этом сама она предпочитала не вспоминать. В Эжене не осталось почти ничего российского, за годы жизни в Европе он стал совершенным космополитом и, казалось, абсолютно не ностальгировал по родине. Вот уже несколько лет он, по собственной доброй воле, помогал Ирене в ее работе. Она немного сетовала вначале, что из-за увлечения модой Эжен не уделял должного внимания другим занятиям, а потом махнула рукой. Изящный, гибкий Эжен, с нервными, тонкими пальцами, длинной прямой челкой и большими зелеными глазами, сам похожий на модель и болтавший свободно на четырех языках, после окончания школы в Париже принял решение учиться на модельера-стилиста, и переубедить его не было никакой возможности. Как и мать, он мечтал о мировом признании, бредил подиумом.

Конечно, Ирене хотелось бы видеть сына, к примеру, блестящим дипломатом или по крайней мере успешным бизнесменом, но… Эжен сам сделал свой выбор, и теперь все свободное время проводил, помогая Ирене с подготовкой к показу. Без него ей было бы совсем тяжко.

— Синьора Ирена, вас к телефону! — С трубкой в руке к Свенцицкой подошла девочка-администратор. Ирена отвлеклась от раздумий и вопросительно посмотрела на нее. Видно было, что говорить сейчас по телефону она была не расположена. — Это срочно! Из России.

Ирена недовольно нахмурилась. Ей не нравилось, когда ее отвлекали от дела по пустякам. Она нетерпеливо хлопнула в ладоши:

— Десятиминутный перерыв, девочки! Не разбегаться! — и привычно резким движением взяла трубку.

С самого утра у Ирены было какое-то странное предчувствие, как она сама рассудила — от чрезмерного нервного перенапряжения, предшествующего показу, и от общего переутомления в связи с необходимостью работать в последнее время по двадцать часов в сутки. Накануне дефиле, в те короткие два часа, когда она убедила-таки себя прилечь ненадолго, ей приснился странный сон — почему-то не про коллекцию, репетиции и моделей, что было бы вполне логично, а про Стасика Вознесенского — ее старинного друга и любовника, которого Свенцицкая со спокойной душой считала своим «законным» гражданским мужем. Станислав оставался в Москве, в то время как она жила преимущественно в Париже, выезжая довольно часто и в другие столицы мировой моды, где у нее было много дел и знакомых, а в последнее время стали появляться и клиенты. Вознесенский был президентом достаточно крупного российского инвестиционного холдинга. Именно он спонсировал первые шаги Ирены в бизнесе мировой моды, оплачивал ее роскошное проживание и учебу Эжена в хорошей парижской школе, а потом и дальше.

За десять с лишним лет общения в режиме встреч раз в несколько месяцев и долгих телефонных разговоров у Станислава с Иреной не было ни одной серьезной ссоры. Отношения казались им на редкость устойчивыми и доверительными. Не скандалить же взрослым людям, ей богу, из-за каких-то мимолетных увлечений, которые случались у обоих и не оставляли никаких серьезных следов! И того, что она старше тридцатишестилетнего Стасика почти на шесть лет, Ирена совершенно не замечала. Он гордился ее успехами, экстравагантностью, растущей известностью в России, да и за рубежом. Она относилась к нему слегка насмешливо и снисходительно, но очень по-доброму: он всегда напоминал ей переевшего сметаны кота, абсолютно ручного и даже шевелящегося с неохотой.

Свенцицкая не обиделась на то, что Вознесенский, ссылаясь на свою безмерную занятость, отказался прилететь в Милан на ее предстоящий показ. Он объяснил ей по телефону, что приложил все усилия, но деловые обстоятельства оказались сильнее. Оба сделали вид, что поверили этому оправданию: Станислав несильно интересовался модой, долгие шоу его утомляли, зато он с удовольствием собирал портфолио с газетными и журнальными статьями про Ирену и горделиво демонстрировал их потом своим знакомым и клиентам. Свенцицкая пообещала ему привезти после нынешнего показа несколько десятков таких публикаций для коллекции.

И тут на тебе, такой странный сон: как будто вялый и безучастный ко всему Вознесенский бредет устало ночью по берегу моря и вдруг видит, как в оливковой роще в лунном сиянии танцует девушка, совершенно прозрачная и вся какая-то светящаяся. Лицо Станислава озаряется радостью, он протягивает к ней руки, кружит девушку по воздуху, а потом они вместе уходят по берегу моря. А Ирена пытается удержать Стасика, набрасывает на него какие-то веревки, но они соскальзывают с него, даже не задевая. Он точно не слышит обращенных к нему проклятий, молений, угроз. Ирена задыхается в своем крике, он начинает разрывать ее изнутри так, что лопаются сосуды, судороги сводят руки и ноги, которые не могут больше двигаться, сознание раскалывается на куски и распадается в чем-то липком, огненно-красном…