Спасительная любовь - Эйлин Драйер

Шарлеруа, Бельгия

Раннее утро 15 июня 1815 года

Только чудо поможет ему выбраться живым. А он знал, что уже использовал отпущенную ему долю чудес.

Обхватив окоченевшими руками кружку с горячим кофе, он оценил обстановку. Перед ним расстилались окрестности Шарлеруа, похожие на одеяло из зеленых и золотистых лоскутов, прошитое нитями живых изгородей. Рассвет окрашивал летнее небо в водянисто-желтоватый цвет, дым от сотен пушек смешивался с утренним туманом. На какое-то время наступило относительное затишье, но лихорадочная активность на поле сражения не прекращалась.

Остро ощущался запах пороха, запаленных лошадей и немытых тел. Всюду, куда ни падал взгляд, шла подготовка к битве. Кто-то тушил костры, кто-то проверял оружие. Воздух был наполнен визгом натачиваемых палашей, тихим нервным ржанием лошадей, отрывистыми звуками команд.

Рядом с ним солдаты осматривали свое снаряжение, избавлялись от всего лишнего. Они приводили в порядок одежду, обменивались грубыми шутками, набираясь храбрости.

Никто не обращал на него внимания. Он стоял у потушенного костра — просто один из офицеров, торопящийся покурить, пока не настало время взяться за оружие.

Вот оно, началось. Битва, от которой зависит судьба Европы. Какого черта он здесь оказался? Единственное, чего он хотел, — снова попасть в Брюссель. Ему надо закончить свою миссию, вручить последнее донесение, и ничто не стояло между ним и достижением цели, кроме двух армий, готовых наброситься друг на друга, словно свирепые звери.

В другое время, он, возможно, был бы счастлив положить жизнь за отечество. Ничто не выглядит так достойно, как торжественный мемориальный камень в деревенской церкви на родной земле.

Но он не таков. Он совершил больше грехов, чем позволительно одной душе, и он не может уйти из жизни сейчас. Он должен попасть в Брюссель. А когда он закончит там, ему необходимо вернуться домой. Это его долг перед теми, кого он оставил в Англии. Он в долгу перед теми, кто ждет и ждет. Более того — это его долг перед самим собой.

Настало время получить окончательные ответы. А для этого необходимо встретиться с Ливви и Джервейсом. Нужно решить, как быть с семьей. Ему нужно отомстить.

Да, думал он, вынимая изо рта сигарету и швыряя ее в траву, вот для чего он будет жить. Для мести.

По позициям зазвучали свистки. Мужчины строились в огромные колонны, которые вселяли страх жителям континента. Он вылил кофе и застегнул мундир. Взяв палаш, он со свистом рассек им воздух. Проверил порох и запал пистолета и взял мушкет, из которого ему предстояло стрелять на бегу. Он отстраненно стоял среди хаоса, пытаясь прикинуть, будет ли у него возможность уклониться от этого кошмара.

К нему подбежал запыхавшийся молодой солдат.

— Мой капитан. Враг уже виден.

Он смотрел на взволнованное юное лицо, ему хотелось смеяться. В трагедии или фарсе он участвует? Этот мальчишка еще ни разу не брился.

— Да, солдат. И какова наша задача на это утро?

Мальчишка сконфузился.

— Напасть на вражеские фланги, сэр.

— Именно так. Но не для вас, мой храбрец. У меня для вас другое задание. Вы не против?

Солдатик выпрямился в струнку.

— Разумеется, сэр.

— Превосходно. — Достав листок бумаги, он угольным карандашом написал несколько слов. — Доставьте это квартирмейстеру и оставайтесь под его началом.

Сколько бы грехов ни лежало на нем, он не собирается посылать этого ребенка на убой. По крайней мере, не сегодня.

Мальчик, нахмурившись, быстро глянул через плечо туда, где из тумана начинали вырисовываться красные мундиры британцев. Он явно был сбит с толку, но взял протянутую ему свернутую в трубочку бумажку. Отдав честь, он побежал в глубь позиций.

Подождав, когда солдатик удалится на приличное расстояние, капитан оправил голубой мундир с красными обшлагами. После чего, последний раз оглядев свою одежду, надел кивер.

— Ну, — рявкнул он, повернувшись к группе солдат и вытаскивая пистолет. — Не стойте как овцы. Враг приближается!

Стрелки дружно развернулись и легкой рысцой двинулись через редеющий туман. Забили барабаны. Тысячи мощных глоток стали выкрикивать: «Да здравствует император!» Бой при Катр-Бра начался.

У него не было выбора.

Господь простит ему.

Пустив лошадь размашистым шагом, он последовал за солдатами, одетыми в синие мундиры. На возвышении показалась четкая линия темно-красных мундиров. Он поднял пистолет и выстрелил.

Солдат в синем дернулся и упал.

Отбросив пистолет, он поднял мушкет и снова выстрелил.

Брюссель

Четверг, 15 июня 1815 года

Те, за кем охотятся, знают, что им нужно иметь укрытие. Сидящая у стены в переполненном танцевальном зале Оливия Грейс понимала это больше других и была настороже подобно газели, пробирающейся к источнику.

Оливия не удержалась от улыбки. Источники. Она начиталась журналов о природе. Хотя нельзя сказать, что здесь не было хищников. Их легко отличить по яркому оперению, острым когтям и агрессивному поведению. Но здесь это были просто мамаши.

Оливия старалась не обращать на себя внимания. Одетая в платье из практичного серого бомбазина, она сидела на стуле у стены, увешанной шпалерами — одна из неприметных платных сопровождающих, — наблюдая за танцующими.

Под танцевальный зал был переделан каретный сарай при особняке герцога Ричмонда, и сейчас он был набит до отказа. Военные в темно-красных мундирах кружили смеющихся девушек в белых платьях. Остроглазые вдовы, одетые в платья красновато-коричневых оттенков и цвета баклажана, увлеченно губили чужие репутации. Штатские — в черном — толпились по краю танцевальной площадки, рассуждая о приближающемся сражении. Оливии даже повезло увидеть, как в зал прошествовал герцог Веллингтон, громовой голос которого перекрыл звуки оркестра.

Казалось, в эти два последних месяца весь Лондон перебрался в Брюссель. В связи с новой угрозой со стороны Наполеона здесь собрались, разумеется, состоящие на военной службе отпрыски родовитых семейств. Оливия уже видела мальчиков Леннокс, сыновей герцога Ричмонда, на которых ей указали, и молодого красавца лорда Хея в малиновой куртке гвардейца. А еще здесь был мощный Уильям Понсонби, облаченный в зеленый драгунский мундир, и элегантный Диккан Хиллиард в черном одеянии дипломата.

Учитывая, сколько здесь находилось достойных молодых людей, было бы абсурдным посчитать, что родители удержат дома своих питающих надежды дочерей.