– Как у тебя дела, Шай? Как у тебя на самом деле дела?

Я оторвалась от бургера и встретилась с ним взглядом.

– Не припомню, чтобы ты когда-либо спрашивал меня об этом. – То есть, конечно, он спрашивал, просто прошло много времени с тех пор, как он искренне интересовался этим.

– Я о многом тебя не спрашивал.

Сейчас Дин демонстрировал свою уязвимую сторону. Легкий ветерок развевал его каштановые волосы, и в этот вечер его глаза выглядели скорее зелеными, чем карими. Его загорелая кожа сияла, он надел старую рваную футболку и пляжные шорты, но оставил ноги босыми. Дин выглядел расслабленно, отчего мне захотелось довериться ему. Рассказать все то, что должна была еще давным-давно.

– Спроси меня сейчас, – сказала я.

Он поиграл картошками фри, затем бросил их на обертку от бургера и откинулся на спинку стула.

– Ладно. К черту все. Почему ты отдала нашего ребенка, когда я был в тюрьме? – Я услышала боль и гнев в его голосе.

У меня перехватило дыхание. Я совсем не ожидала такого вопроса.

– Ты… ты же не хотел этого ребенка, Дин. Ты даже не спрашивал о ней.

– Ты что, издеваешься надо мной? Я хотел этого ребенка. Я говорил тебе об этом. И сказал, что сделаю все возможное, чтобы позаботиться о вас обеих. Я сел в тюрьму, чтобы о вас заботились, так что, черт возьми, не говори мне, что я ее не хотел.

Я уставилась на него.

– Так это правда? Ты взял вину Лэндри на себя? Но зачем?

– Потому что думал, что он лучше позаботится о тебе, чем я. Все знали, что от меня одни неприятности. Я никогда не притворялся мальчиком из церковного хора. И я хотел этого ребенка, но до смерти боялся, что все испорчу. Потому что всегда так поступал.

– Вовсе нет. У нас были и хорошие годы. И я безумно сильно любила тебя.

– И я был без ума от тебя, – усмехнулся он. – Если честно, то я до сих пор люблю тебя. Но я всегда знал, что ты заслуживаешь лучшего.

– Поэтому из кожи вон лез, чтобы все испортить. – Дин всегда был склонен к саморазрушению.

– У тебя это тоже чертовски хорошо получалось.

– Знаешь, в чем мы оба были хороши? – Он вздернул подбородок, побуждая меня рассказать ему. – В музыке. Вместе мы творили волшебство.

– Да, черт возьми. – Он улыбнулся при мысли об этом.

– И у нас с тобой родилась прекрасная малышка, Дин. Она так похожа на тебя. – Я улыбнулась. – У нее твои ямочки на щеках и глаза. И она любит петь и танцевать. Она счастлива.

Его глаза встретились с моими.

– Ты ее видела?

Я кивнула.

– Да. Я ездила к ней. Пока ты проходил реабилитацию. Я просто… я хотела убедиться, что с ней все в порядке, и… – Я замолчала, устремив взгляд на океан. Тоска по Броуди была такой мучительной, что казалось, будто меня ударили ножом в грудь. Я много потеряла. Брата. Хейли. Отношения с Дином. Сможем ли мы с Броуди вновь быть вместе? После всего, что я наговорила, и того, как вышвырнула его за дверь, вряд ли он простил бы меня. Я перевела взгляд на Дина – мою первую любовь.

– Я все испортила, Дин.

С минуту он изучал мое лицо и каким-то образом понял, о чем я говорю, даже без моих объяснений.

– Я кое-чему научился за время пребывания в реабилитационном центре. Это может помочь и тебе. Ты должна быть честна. С самой собой. И с другим человеком. Если ты причиняла кому-то боль, то должна признать это и извиниться. Постараться все исправить. Лишь в твоих силах справиться со всем навалившимся на тебя кошмаром. Составь план и постарайся сделать все возможное. Шаг за шагом.

– Ух ты. Это была… действительно… это действительно умная мысль, Дин. Я так горжусь тобой.

Он пожал плечами.

– Я пытаюсь. Я всегда говорил, что не хочу закончить, как отец…

– Ты не он. Ты совсем на него не похож.

Он фыркнул.

– Это чушь собачья, и ты лучше всех знаешь, что это неправда. Я заставил тебя пройти через ад. И сожалею об этом.

– Я тоже. Но мы были молодыми и глупыми.

Дин улыбнулся, и на его щеках появились ямочки.

– Хотя у нас были и веселые времена. Мы жили как гребаные рок-звезды.

Я рассмеялась.

– Это точно.

Он закурил, и некоторое время мы сидели в тишине, глядя на океан, в который погружались последние лучи солнца. Перед моим уходом он сказал, что собирается заняться сольным творчеством, и я порадовалась за него. Здорово, что он не забросил музыку. Она всегда спасала его. Я включила ему пение Хейли, и он прослушал Here Comes the Sun по меньшей мере раз десять. Я надеялась, что Дин останется чистым и трезвым и найдет кого-то, кто сделает его счастливым, чего не получилось у меня. Теперь мы были другими людьми. Жизнь нас изменила. И хотя какая-то часть меня всегда будет любить его, мои чувства к Дину даже близко не походили на то, как я любила Броуди. Как люблю Броуди.

Без него моя жизнь опустела.

Глава сорок вторая

Броуди

Ридж захлопнул холодильник, а я проковылял на кухню и налил стакан воды из-под крана. Он взял зеленое яблоко из вазы на столешнице и уселся за стол, одной рукой набирая текст, а другой поедая фрукт, при этом каким-то образом умудряясь следить за мной одним глазом.

– Что у тебя с ногой? – спросил он.

– Ничего. – Я залпом выпил воду и снова наполнил стакан, затем прислонился к стойке. Мои волосы слиплись от пота, футболка и джинсы были покрыты грязью, и я устал как собака.

– Тогда почему ты хромаешь?

– Я не хромаю.

Ридж фыркнул.

– Ладно, как скажешь. Ты упрямый сукин сын, ты это знаешь?

– Ничего нового.

Брат положил телефон на столешницу и с минуту пристально смотрел на меня. Должен признать, мой брат симпатичный подлец. В лучах вечернего солнца его глаза казались более голубыми, кожа бронзовой, а в длинных каштановых волосах проглядывали светлые пряди. Завтра у него состоится выпускной, а через несколько месяцев он поступит в колледж. Мысль об этом навевала на меня грусть. Рад за него, конечно, но без него дом опустеет еще больше.

– Прошло три месяца, – сказал он наконец. – Ты должен позвонить ей. Ты несчастен без нее.