class="p1">Десять дней. Именно столько времени прошло с тех пор, как я в последний раз видел Шайло. Десять дней с тех пор, как она сказала, что больше не хочет меня видеть. Не могу ее винить. Будь я на ее месте, то чувствовал бы то же самое.

Проснувшись, я медленно повернулся на свет. Слишком ярко. Я снова закрыл глаза. В голове будто работал отбойный молоток, а во рту так пересохло, что я едва мог сглотнуть.

– Доброе утро, солнышко.

Я застонал. Как раз то, что мне было нужно. Мой самодовольный кузен.

– Что ты здесь делаешь?

– Кто-то должен был прошлой ночью перетащить твою задницу с лужайки домой. Выпей воды и прими вот эту таблетку. Так велел врач.

Я вынудил себя открыть глаза, прекрасно понимая, что никакие мои слова не заставят Джуда уйти, поэтому сел. Я лежал на диване в гостиной, укрытый одеялом и полностью одетый, за исключением ботинок. Я взял у него из рук таблетку и запил ее водой, чувствуя при этом себя гребаным младенцем.

– Это пора прекратить, – выпалил он. – Тебе не станет легче от того, что ты запиваешь свое горе алкоголем. Поверь мне, тупому говнюку, который творил подобное целый год. Все станет только хуже.

Я выдавил из себя смешок и поморщился от боли, пронизавшей голову.

– Не представляю, как может быть хуже. С таким же успехом я мог бы напиться и сидеть сложа руки, наблюдая, как рушится весь мой гребаный мир.

Джуд вздохнул.

– Тебе сейчас так кажется, но так будет не всегда…

Я поднял руки, останавливая его.

– Оставь эту речь, доктор Фил.

– Хорошо. И что ты будешь делать дальше?

Я потер лицо руками.

– Я ни черта не могу поделать. Если бы я мог пойти в класс к первоклассникам и надрать задницу каждому, кто говорит гадости в присутствии моего ребенка, то сделал бы это, черт возьми. Но что-то подсказывает, что людям это не понравится. Ноа страдает из-за меня. Риджу приходится иметь дело с пакостными подростками… Все вокруг меня переживают бурю гнусностей в их сторону, которую вызвал я.

– Ты не виноват в этом. Ты ни в чем не виноват.

– Меня втоптали в грязь. Мне было бы плевать на все эти гадости, касайся они только меня. Но на деле все иначе.

Джуд сидел за кухонным столом напротив меня, положив руки на бедра.

– Черт. Должен же быть какой-то способ все исправить.

– Не все можно исправить, Джуд. Тебе это известно так же прекрасно, как и мне.

Он кивнул.

– Есть новости от Шайло?

Я помотал головой.

– Нет. И не будет. Она бросила меня. – Я потер грудь. Черт, как же больно. Все это. Я потерял единственную девушку, которую когда-либо по-настоящему любил. Второй Шайло уже не будет.

– Который час? – спросил я.

– Восемь.

– Проклятье. – Мой рабочий день обычно начинался в шесть тридцать. Джуд встал одновременно со мной. – Мне нужно работать. Ридж…

– Он как раз уходил в школу, когда я приехал сюда. Он беспокоится о тебе.

– Не хочу, чтобы кто-то беспокоился обо мне.

– Это наша работа. Мы семья. Мне пора идти, но я от тебя на расстоянии звонка.

Я кивнул, давая понять, что услышал его.

– Ты пройдешь через этот шторм, Броуди. И выйдешь другим человеком.

– И что тогда? – Я останусь один. Одинокий, несчастный ублюдок.

Джуд пожал плечами.

– Пора начать восстанавливать отношения. Пора подумать, как вернуть ее.

– Это невозможно. – Он открыл рот, чтобы возразить, но я снова поднял руку, останавливая его. – Все кончено, Джуд. Мне пора.

Он кивнул, повернулся и вышел через парадную дверь.

Быстро приняв душ, я налил кофе в походную кружку и отправился в амбар. Сейчас меня спасали только лошади.

Четыре дня спустя мы праздновали день рождения моего сына. Вместо запланированной вечеринки мы устроили просто семейный праздник в доме Джуда и Лилы.

Ноа открыл дверь, и, пока за его спиной стояла Лила с ребенком на руках, я вручил ему подарок.

– Привет, парень. С днем рождения.

Ноа сунул мне его обратно и скрестил руки на груди.

– Оставь его себе. Он мне не нужен.

– Ноа, – резко сказала Лила. – Скажи спасибо папочке.

– Все в порядке, – успокоил я. – Он не слишком рад видеть меня сейчас, верно, приятель?

Ноа помотал головой, избегая встречаться со мной взглядом.

– Мне не особо хотелось, чтобы кто-то из моих глупых друзей приходил сегодня. Но я хотел увидеть Хейли… – Сын поднял на меня глаза, и опустошенное выражение его лица и наполненные слезами глазами едва не заставили меня разрыдаться. Я причинил боль самому дорогому человеку в своей жизни и понятия не имел, как это исправить.

– Что случилось с Хейли? – Очевидно, Лила не рассказывала мне всей правды о том, что происходило в жизни Ноа. В прошлые выходные он даже не захотел меня видеть, и я сказал, что все в порядке, так как не желал заставлять его проводить время со мной, раз он того не хотел.

– Ее мама и папа сказали, что ты плохой человек, потому что избиваешь людей. И они больше не хотят, чтобы она общалась со мной. – Я резко закрыл глаза. Затем присел на корточки перед ним. Я настолько увяз в череде неудач, что даже не поговорил с ним по-настоящему и не попытался объяснить ситуацию. Вместо этого я предоставил все Лиле, думая, что будет лучше, если расскажет она. Ноа выглядел сбитым с толку, в чем я не мог его винить.

– Мне жаль. Прости меня за все. Я никогда… – замолчав, я провел рукой по волосам. Черт, я ненавидел себя прямо сейчас. Стыд съедал меня изнутри. Мне стало трудно дышать. И я не представлял, что сказать или сделать, чтобы изменить ситуацию.

– Я совершил много ошибок в своей жизни, Ноа. И также совершил много поступков, которыми не горжусь. Но в этом мире я готов на все, чтобы сделать твою жизнь лучше. Что ты хочешь? Что мне сделать, чтобы тебе стало лучше? Скажи, и я выполню твою просьбу. – Вероятно, в руководстве по воспитанию детей написано, что это неверный подход. К тому же казалось неправильным просить родного сына рассказать, как все исправить. Ведь собственных ответов у меня на то не было. Я разочаровал своего мальчика. Я его ужасно подвел. Сделал то, чего всегда обещал не делать. И знаете что? К родительским обязанностям не прилагается инструкция. Когда ты что-то портишь, то должен сам придумать, как