Все эти годы Сариф следил за происходящим, однако в последние пять лет стал активно вмешиваться в ход событий. Разумеется, действовал он далеко не один — имперец развернул в пустыне настолько широкую агентурную сеть, что вся Гидонианская разведка на его фоне выглядела лишь кучкой слепых котят. С удивлением Сарен отметил, как несколько лет тому назад и ему самому довелось поучаствовать в одной из операций Сарифа. Не напрямую, разумеется. Тогда он работал на одного из людей имперца, сопровождая очередную экспедицию к руинам древней цивилизации. В действительности же, практически весь отряд за исключением охраны тогда состоял из людей Синдиката, и вместо древностей они умудрились умыкнуть прямо из под носа у кочевников невероятно опасное оружие. Сариф не стал вдаваться в подробности, сказав лишь, что не успей они тогда и война бы началась на несколько лет раньше.

Так спайранец узнал, что его работодатель не просто знаком с Экзо Бати. Фактически, Синдикат контрабандистов выступал главным спонсором всех операций Сарифа, позволяя ему содержать огромнейший штат наёмников и шпионов. Все эти годы он держал одну руку на пульсе, а другую — с ножом у горла кочевников. Однако даже при всех задействованных ресурсах масштабная операция потерпела фиаско.

Объединённая армия кочевников, насчитывавшая в себе не меньше миллиона человек, двигалась теперь в сторону Озера Туманов. Даже хуже, заговорщики открыли им прямую дорогу и готовились сдать сердце всей магической системы Империи без боя, лишив страну её главного оружия. Среди имперских магов назревал переворот. Отключив кристаллы, они хотели объединиться с кочевниками и при их поддержке взять власть в Империи в свои руки. Хуже было только то, что к ним в полном составе примкнула и Свободная Компания.

Это была только краткая выжимка из всех событий, которые пересказывал имперец. Сейчас он как раз перешёл к описанию своего плана. Но Сарен уже не слушал его. Сейчас всё внимание наёмника было приковано к хозяйке башни.

Палеро — так звали волшебницу, была невероятно красива. Знакомая Сарифа состояла в Коллегии Магов и именно ей отводилась центральная роль в его плане по борьбе с заговорщиками. Волшебница внимательно слушала имперца, не перебивая. Лишь изредка она позволяла себе кивнуть или снисходительно улыбнуться, когда Сариф описывал свою очередную неудачу в борьбе с кочевниками. При этом она практически не обращала внимания на спайранца, удостоив того только короткого приветствия в самом начале разговора.

Сарен пользовался этим обстоятельством. Он внимательно следил за мимикой волшебницы, ловил каждое движение и малейшую смену настроения. Однако разгадать её загадку было непосильной задачей. Лицо чародейки напоминало каменную маску, сродни тем, что носили големы. Ни один мускул не дрогнул, следуя за описываемыми Сарифом событиями. Напротив, все движения и реакция Палеро настолько были плавными и чётко выверенными, как если бы она смотрела не на сидевшего перед ней имперца, а на своё отражение в зеркале.

Проведя достаточно времени наблюдая за волшебницей, Сарен отметил занятную перемену в собственном настроении. Лицо чародейки более не казалось ему красивым. Скорее наоборот, оно вызывало у наёмника приступы неясной тревоги. Как если бы он смотрел на огромную картину, в дальних уголках которой безумный художник скрыл от глаз простых обывателей пугающие детали и жутковатые сцены. Глаз не цеплялся за них, созерцая всё полотно целиком, но на задворках сознания всё же мелькала мысль что что-то не так. Вот так и здесь — спайранец явно ощущал беспокойство, но осознать чем именно оно вызвано был пока не в силах.

«Её лицо!» — яркой искрой пронеслась у него в голове догадка.

Вот что было не так с Палеро. Черты её лица были не просто правильными или красивыми. Они были совершенны. Но это была не та красота, что ублажает глаз и приносит удовольствие смотрящему. Она была слишком идеальна. Сарен пытался разглядеть хоть малейший изъян, но всё без толку. Теперь спайранец начал понимать, что перед ним было нечто сродни иллюзии.

«Стоило догадаться, что волшебники могут изменять свою внешность подобно оборотням» — подумал наёмник. Все маги, которых он знал, имели одну общую черту — тщеславие. Каждый из них по-своему упивался собственной исключительностью. Уместно было предположить, что нарциссизм тут тоже шел рука об руку.

«Интересно, как она выглядит на самом деле?» — задумался Сарен, продолжая следить за Палеро. Ведь если подумать, он не мог даже приблизительно определить возраст волшебницы. Возможно за этой искусственной красотой скрывалась древняя ведьма — дряхлая и отвратительная на вид. Точно такая, какими их описывала народная молва. Его мысли плавно перешли от чародейки к одному знакомому оборотню.

Так ли хорошо он знал Веспер на самом деле? Её история, «настоящий» облик — было ли это правдой, или же лишь очередным слоем иллюзий? В голове снова неприятно загудело. Кажется, размышляя о Веспер, он случайно задел те воспоминания, которые девушка попыталась забрать вместе с собой. Возможно даже, именно поэтому внешность Палеро и вызывала у наёмника беспокойство.

Выходила какая-то бессмыслица. Особенно если задуматься, что привело его в башню. С одной стороны — он ввязался в опасную авантюру, чтобы найти оборотня и помочь ей. Ну а с другой — относился теперь к Веспер настороженно и даже с подозрением. Если бы кто-нибудь спросил Сарена, как это может уживаться у него в голове, то наёмник вряд ли смог бы дать внятный ответ. Он и сам, по-хорошему, не знал.

Разговор же тем временем начинал принимать весьма занятный оборот.

Сперва умолк Сариф. Судя по долгому взгляду, которого он удостоил Палеро, его история подошла к концу. Теперь он ждал от неё ответа или, на худой конец, хоть какого-то мнения относительно своего плана. Но именно слова волшебницы заставили спайранца вынырнуть из омута собственных мыслей и сосредоточить всё своё внимание на её персоне.

— Знаешь, чем хороший чародей отличается от плохого? — внезапно спросила Палеро, встретившись с Сарифом взглядом.

Имперец чуть прищурился глядя на волшебницу, после чего медленно покачал головой.

— Чувством меры, — продолжила женщина, — по-настоящему хороший чародей всегда знает, когда уже пора остановиться. Плохой же… начинает догадываться об этом только когда прогремел взрыв.

— Чувство меры? — Сариф рассмеялся, — Палеро, когда-то ты любила во мне именно его отсутствие. Так к чему эти притчи?

Волшебница склонила голову набок, не сводя при этом своих холодных глаз с гостя.

— Сариф, ты не понимаешь ни намёков, ни предупреждений. Сперва ты начал лезть в дела кочевников — подкупами, шантажом, угрозами. Большая часть твоих «агентов» всё равно закончила жизнь в пыточных камерах или на эшафоте. Но тебя это только раззадорило. Ты подбил Синдикат на то, чтобы отправить своих людей на поиски артефактов, которые кочевники раскапывали в пустыне. Скажи, сколькими людьми Экзо пожертвовал, прежде чем его терпение иссякло?

— Это был не вопрос терпения, Палеро, — ровным тоном отвечал имперец, — и я уверяю тебя, каждый из них прекрасно понимал на что идёт. И ради чего.