Затем они отдыхали, обнявшись.

– Обувь, – прошептала она.

Не прерывая контакта, они перегнулись друг через друга, чтобы разуться, и с трудом сумели это сделать. Они ласкали друг друга большими пальцами ног. Они занимались любовью. Тим чувствовал упругую силу обхвативших его рук и ног.

Через некоторое время Эйлин потихоньку расслабилась, вздохнула и мгновенно уснула – словно свет выключили. Он одернул ее даже не снятую юбку. Она чуть пошевелилась: спала она крепко.

Он лежал в темноте, мечтая, чтобы скорее рассвело, мечтая отключиться.

«Зачем мы так поступили? Ночь после апокалипсиса, а мы спариваемся, как обезумевшие грызуны, в глуши, на дороге в каньоне у Туджанги, у разрушенного моста, с десятью миллионами мертвых за спиной, – думал Тим – Мы… на сиденье машины, прямо как подростки».

Эйлин повернулась, и он, непроизвольно приобнял девушку. И вдруг осознал, что сделал. Рефлекс. Врожденная потребность защищать.

Внезапно Тим Хамнер, глядя во тьму, усмехнулся.

– А почему бы и нет? – громко произнес он.

И провалился в сон.

Когда они проснулись, небо посерело. Они синхронно сели, поглощенные воспоминаниями и мыслями, удивляясь, что их разбудило. Сквозь шум дождя, барабанящего по металлу, услышали: по шоссе быстро ехала, приближаясь, машина. Легковой автомобиль или грузовик. Вскоре они различили свет фар.

Тим ощутил страшную, неодолимую потребность что-то предпринять. Да, конечно. Нужно предупредить тех, кто сидит машине. Он яростно затряс головой, пытаясь окончательно проснуться. Должно быть, подействовало. Перегнувшись через Эйлин, он дотянулся до руля. «Блейзер» взвыл в механическом ужасе.

Но чужая машина промчалась мимо. Хамнер перестал жать на клаксон и услышал действительно тот самый звук: протяжный визг покрышек пытающегося затормозить автомобиля, а затем тишину – мертвую, длившуюся целую вечность. Потом раздался грохот удара металла о камень, и впереди что-то ярко полыхнуло.

Тим и Эйлин выскочили из «Блейзера» и бросились к искореженному мосту. Внизу все горело. От пламени ползла струя огня: она замерла, дрогнула.

Свет погребального костра освещал стены каньона и поток на самом дне.

Хамнер почувствовал, как напряглась Эйлин. Он взял ее за руку, крепко сжал пальцы.

– Бедняги, – пробормотала она.

Она дрожала на утреннем холоде. Дождь превратился в морось, но дул пронизывающий ветер. И сквозь студеные порывы пробивалось тепло от пылающего автомобиля.

Девушка выпустила руку Хамнера, и осторожно зашла на полуразрушенный мост. Оглянулась на стены ущелья.

– По-моему, можно перебраться на ту сторону. Посмотри-ка.

Голос ее звучал холодно и бесстрастно.

Он подошел к ней, робко ступая по мосту из-за боязни, что тот обрушится. И поглядел туда, куда показывала Эйлин. Там виднелась засыпанная щебнем дорога, узкая – едва ли можно будет проехать машине. Она тянулась по краю ущелья и – вверх-вниз, как на американских горках, уходила в глубь каньона.

– Похоже, она очень старая, – сказала Хэнкок. – Но я не сомневалась, что здесь наверняка есть нечто подобное.

Но как по ней проехать или просто пройти пешком?

Эйлин вернулась к «Блейзеру» и включила двигатель.

– Давай подождем. Пусть станет светлее, – предложил Хамнер.

– Не надо, – ответила она.

– Хорошо. Только пусти меня за руль. А ты вылезай, пойдешь пешком.

Теперь он смог разглядеть ее лицо. Прижавшись к нему на мгновение, она легонько чмокнула Тима в щеку.

– Ты милый. Но я вожу лучше. А первопроходцем будешь ты. Ведь нужно же, чтобы кто-нибудь проверял, смогу ли я проехать.

– Нет. Поедем вместе. – Он с удивлением понял, что говорит ерунду.

Хамнер задумался. Он знал, что она в любом случае настоит на своем.

– Для нас обоих лучше, если ты будешь разведывать дорогу, – добавила она. – Ну, ступай.

Старая дорога оказалась кошмаром наяву. Время от времени она опасно кренилась к самому краю пропасти. «По крайней мере, отсюда не виден горящий автомобиль», – подумал Тим.

Но отсветы гаснущего пламени еще плясали на стенах.

То были настоящие аттракционы: Эйлин постоянно поворачивала, давала задний ход и опять разворачивалась – и все это буквально на пятачке, а колеса отделяли от края пропасти считаные дюймы. На каждом повороте Тима охватывал ужас. Стоило чуть посильнее нажать на акселератор или выбрать не ту передачу, и «Блейзер» полетит вниз.

Она сгорит заживо, а он, Тим, останется один. Когда они наконец добрались до дна ущелья, Хамнер едва передвигал ноги.

– Речка глубокая? – спросила девушка.

– Я… – Он подошел к «Блейзеру» и залез внутрь. – Выясню через минуту.

Тим в отчаянии потянулся к Эйлин.

Она оттолкнула его.

– Смотри, милый, – и махнула рукой куда-то влево.

Уже почти рассвело, и Хамнер увидел. За остовом сгоревшей машины вставала высокая массивная бетонная стена. Дамба.

Его передернуло, однако он покинул машину и зашел в поток, борясь с течением. Вода доходила только до колен, и он, шатаясь, перешел на другую сторону, затем знаками показал Эйлин, что проехать можно.

К полудню они выбрались из ущелья. Когда они проделали треть пути наверх, к противоположному склону подъехала другая машина и тоже начала спускаться. Автомобиль оказался обычный, без полного привода, и Тим не мог понять, как ему удалось проехать настолько далеко по каньону.

В салоне сидели двое мужчин, женщина и целая куча детей. Машина еще ползла по склону, когда «Блейзер» очутился на относительно ровной земле на противоположной стороне.

Они помчались прочь, оставив незнакомцев опасно ползти по краю, гадая, не следовало ли переговорить с ними и, не зная, чем бы они могли помочь.

Тим чувствовал себя абсолютно беспомощным. Он был готов к гибели цивилизации: остаться почти в полном одиночестве, обнаружить, что уцелевших мало и они далеко друг от друга. Но он не мог наблюдать за медленным умиранием привычного ему мира. Он не понимал, что с этим делать, но ни о чем другом думать не мог.

Второй мост был, благодарение Богу, цел. Как и третий.

До обсерватории оставалось лишь несколько миль.

Они повернули – и обнаружили на дороге четыре машины. Рядом сгрудились какие-то люди. Впервые Тиму и Эйлин довелось увидеть кого-то с тех пор, как они выбрались из ущелья.