То тут, то там мелькали редкие огни фонарей, и Тим пожалел, что не купил у Гарри заодно и фонарик.

Они двигались в объезд долины, часто оставаясь чуть выше воды, и, наконец, снова отыскали более-менее «цивилизованный» проезд. Эйлин переключила передачу.

Дорога, петляя, уходила в горы. «Блейзер» промчался мимо брошенных в спешке автомобилей.

Какой-то мужчина голый по пояс выскочил на трассу и замахал одной рукой, требуя остановиться, – в другой он сжимал пистолет. Эйлин ринулась прямо на него, заставив в испуге отскочить, и прибавила скорость.

Грянули выстрелы, что-то зазвенело. Тим обернулся и недоуменно уставился на звездообразную дыру, пробившую стекло. Затем посмотрел на выходное отверстие, под углом прошившее крышу. Дождь тут же промочил сиденье.

Эйлин отчаянно гнала: не тормозя, она с ревом проехала поворот, и у Хамнера возникло ощущение полета: «Блейзер» опасно занесло. Девушка ухитрилась удержать автомобиль, на следующем повороте притормозила, и опять прибавила скорость.

Тим попытался рассмеяться:

– Моя новая тачка!

– Заткнись. – Она пригнулась к рулю.

– Ты в порядке?

– Нет.

– Эйлин!

– Я не ранена. Мне страшно. И меня трясет.

– Меня тоже, – сказал он, хотя в действительности его захлестнула волна облегчения.

На один крошечный миг ему показалось, что ее ранили. (Ничего ужаснее он до сих пор не испытывал.) Внезапно ему пришло в голову, что это очень странно, ведь он не виделся с Эйлин с тех пор, как она ему отказала. Да… Не тряпка же он…

– Впереди мосты, а мы все ближе к Разлому! – крикнула девушка. – А вдруг дорога завалена или разрушена?

– Тут мы бессильны.

– А вернуться обратно мы не можем.

Хэнкок сбавила ход на очередном повороте и вновь наддала. Она вцепилась в руль мертвой хваткой. Если она не успокоится, аварии не миновать. А что тогда делать, Тим не представлял.

Трассу перегораживали оползни, и Эйлин замедлила ход. «Блейзер» еле полз. Пятьдесят футов они ехали полчаса.

Когда она добралась до относительно свободного участка, Тиму хотелось, чтобы Эйлин прибавила скорость. Но машина продолжала тащиться по-черепашьи. Автомобиль делал максимум двадцать миль в час – даже если фары высвечивали ярды и ярды приличной дороги.

Они ехали – и конца их путешествию не предвиделось. Поразмыслив, Хамнер заткнул брешь в крыше своим носовым платком.

Если верить часам Тима, было восемь вечера. В Лос-Анджелесе в июне только смеркается, но снаружи царила кромешная тьма. Дождь лил и лишь иногда ненадолго стихал. Стеклоочистители работали прекрасно, Стиммз показал Хамнеру и Эйлин, как регулировать их работу, и девушка отлично с этим справлялась.

Крутой поворот, и в свете фар стало видно, что впереди пустота. Хэнкок резко затормозила. Тим прищурил глаза и различил, что трасса заканчивается неровным обрывом.

Он вылез наружу, сделал несколько шагов, и у него перехватило дыхание. Тим вернулся обратно и подошел к машине со стороны водителя.

– Медленно сдавай назад, – приказал он.

Эйлин начала было что-то спрашивать, но неподдельный страх в голосе спутника заставил ее замолчать. Она подчинилась. «Блейзер» пополз назад.

– Иди перед машиной и руководи, будь ты проклят! – крикнула девушка.

– Извини.

Теперь Тим знаками показывал, куда надо ехать. Спустя некоторое время он махнул рукой сверху вниз. Эйлин выключила зажигание и вылезла из автомобиля, чтобы осмотреться. Мост оказался тонкой бетонной аркой, перекинутой через глубокое узкое ущелье. В середине он обрушился, а они успели заехать по нему довольно далеко, прежде чем остановиться.

К счастью, они выкрутились.

Разглядеть что-либо еще оказалось невозможно. Правда, слева угадывались неясные очертания высокого утеса – гранит и кремень. Справа, за широким пригорком, земля круто обрывалась в пустоту. Впереди был разрушенный мост.

Нигде не горели огни. Не слышно никаких звуков, кроме воя швыряющегося дождем ветра и – далеко внизу – шума бегущей воды.

– Приехали? – сказала Эйлин.

– Не знаю. Сегодня мы определенно ничего сделать не сможем. Наверное, придется ждать рассвета.

– Если только когда-нибудь снова рассветет, – пробормотала Хэнкок.

Она нахмурилась и побрела по дороге. Тим не шевелился. Он стоял, выжатый как лимон, и хотел одного: залезть в машину. Ну уж нет, он не будет так поступать: пусть сперва Эйлин вернется обратно. Почему-то казалось трусостью сидеть в салоне, пока она топает по грязи в поисках… чего? – удивился Тим.

Наконец он увидел ее. Дождь усилился, и она молча села в машину. Мужчина обошел автомобиль и присоединился к ней.

Она повела задним ходом. Осторожно и на сей раз без помощи Тима. «Блейзер» отдалялся от моста, и Хамнеру захотелось спросить, что она задумала, но он слишком устал. Эйлин приняла какое-то решение. Вот и хорошо: значит, ему не надо ни о чем беспокоиться.

Она добралась до широкой гравиевой площадки слева от трассы и аккуратно, пятясь, въехала туда: чтобы ни одно колесо не пропускало дорожного покрытия.

– Не нравится мне все это, – произнесла Эйлин. – Могут быть грязевые оползни. Но лучше переждать здесь, чем на дороге. Вдруг появится еще кто-нибудь.

– Никто не появится.

– Наверное. Ну и ладно.

– Пива? – спросил Хамнер.

– Да-да-да.

Из упаковки, которую Гарри на прощанье сунул в машину, Тим вытащил две банки. Всего их оказалось шесть. Открыв одну, он хотел выбросить жестянку в окно.

– Не стоит.

– А? Почему?

– Не выкидывай ничего, – сказала Эйлин. – Имей в виду, что сейчас у нас почти ничего нет. Не знаю, для чего нам могут понадобиться язычки, но потом их негде будет взять. Сохрани их. И банки тоже. Не дави их.

– Понял. Держи.

Пиво было тепловатым, как и ливень, хлещущий в окна. Больше у Тима и Эйлин ничего не было. И еды – тоже. А дождевая вода отдавала солью. Хамнер не знал, не опасно ли ее пить. Но очень скоро придется попробовать.

– По крайней мере, тут не холодно, – заметил он. – Мы не замерзнем, даже на такой высоте.

Честно говоря, его одежда отсырела, и на самом деле он продрог. Тим пожалел, что не забрал старый плащ из их первой машины. Мгновение он размышлял о владельце «крайслера». Убили они его, забрав тачку… или нет? Впрочем, размышлять об этом не стоило. А о чем тогда думать?

– Побережем пиво или выпьем сразу? – спросил он.

– Оставим хотя бы две, – откликнулась девушка безжизненным голосом.

А каким ей кажется его голос? Не говоря ни слова, он открыл еще пару банок и передал одну Эйлин.