надпись: по — английски: «Её императорского величества двора…» и корона странная… китайский ботинок!

Железный, падла! Подделка! Забыл китайские и английские обувные мануфактуры Кожан, а времени на раздумья у Кожана не было: вслед за Фуй — Шуем придвинулась к нему мягкая, но такая тяжёлая лапа Гориллы Чичи.

— А — а–а! — кричал Кожан, расширяя дыру в стекле. Это уже телом.

— А — а–а! — кричал он без остановки.

«А — а–а» было бесконечно долгим. И летел он до дальнего бордюра, не выпуская из горла этого «а — а–а».

Воткнулся головой в сугроб. Одни ноги и половина туловища торчат. Но тут же умудрился вывернуться обратной спиралью Кожан, изловчился встать на ноги, ухитрился понять направление и помчать из всех сил к спасательной машине марки «Грузовик». Шагов — то было всего пять.

***

— Чего вот так мхчаться! — думал Насос, — выпал из окна, дак и что? С каждым такое бывает. А встал, так иди путём, чего людей шокировать… Вон они в щёлках…

И точно: заполнила щели занавесей туча будто крылатых мышиных глаз. По сверканью сосчитать можно. Нарядные! Новый Год, блядь! Мороз мимо не пройдёт.

— А без коки крэк так поскочишь! — заподозрил, шмыгнув ноздрёй, Насос, и оказался на триста процентов прав.

— Стой, ты куда? Мимо то чё?

— А — а–а, Насос! Ты где, — и детским стишком: «Ни***уя не вижу я!»

Насос перехватил начальника и сам вместе с ним чуть не упал.

— Чё, начальник, что за херня? Куда несёшься чекист…? (Начальник, бля!) Давай в корзи… кабину! Насос мечтал о воздушных шарах.

Насос едва успел придержать нырнувшего головой в кабину гражданина начальника и вожака волчьего, побитого почём зря, и вовсе не в пользу лицевой эстетики: так просто теперь не побрить…

И вдарил обеими ногами в нужную педаль. Машина брыкнула, взвилась. И попёрла в арку.

Едва успел крутнуть руль Насос, а то бы снесли угол и шмякнул бы сверху пожарный балкон с лесенкой.

— Вези, бля, груз!

— Чего? — Насос хотел было остановиться и сбавил газ.

— Меня вези, себя вези! Балду в сторону!

***

— Ну! Что за херня, зачем стреляли, почто столько шума? — интересовался, медленно исходя вопросами, будто глистами на полный ноль, Насос. Отъехали уже метров с тыщу и завернули в направлении Пшхчковой.

— Езжай, не спрашивай… потом всё. А — а–а, морда… болез… зит…

— Тебя теперь ни один чекист не узнает, и о***уеет с твоей афиши наш брат деловой. Глянь вон в зеркало!

— Где?

Насос повернул.

— Ёпть, это кто там? Я что ли?

— А кто ещё!

— Ну, не х***я, ёпть…

(В этих скобках на три минуты чистейший блатняцкий и на одну десятую секунды гражданский мат — перемат, пропускаем его, и в кино пропустим, и в ауде).

— Слышь, начальник, чекист, ёпть твою мать, че натворили? Ну, сколись, ледышка, давай… От бабья разве столько шума бывает? Боксёрки что ли! Пых ножичком! И вся недолга.

Не понимает Насос прилива неожиданностей в таком великолепном плане боя. Работали одни специалисты… Ну и что вышло… Без мокрухи хотели… Вот так чудо — Чека! Что — то видно не склеилось или пошло вовсе не туда. Вот и строй планы после этого… Бабы, бабы… От них вся беда! Вот те и восьмое марта, котик! Всё для них, понимаешь, а они вона как, ёшкин бог!

— Тых, тых, тых, — мчится четырёхколёсное чудовище, подпрыгивая на булдыгах. Хорошо, черных кошек по дороге нет. И алкаши не валятся под колеса. А было уже так и не раз. Спасибо деду Морозу!

— Пожалуйста!

***

— Насос, дружище, соратник! Чего лыбишь! Не поверишь, бля, а мне было страшно… Только думать некогда…

— Ну — у–у? Страшно. Как же страшно? Отчего страшно?

— А вот и отчего, там сам Антихрист! Бля, в образе обезьяны, гориллы, чёрт её дери! Видал горилл? Я — то видал, морда моя видала, а ты видишь мою морду? Вот она теперь кака красотищь! Глянь!

— Да видел я, успокойся, начальник. Ты не баба — красавиться чёб. Заживёт.

— А ты, Насос, точно не видал горилл. Повезло тебе, Насос. Ох, как повезло сильно… А товарищи — то наши будто полегли…

— Ну, мать моя! От баб чёль и полегли?

Насос чуть в кювет не свалил автомобиль.

Погибли его товарищи, вот так раз, и отчего? В пустом месте!

— Что там? Быть не может такого! — задаёт и отвечает сам себе немеряно перетрусивший Насос, — што там в заяве пишешь? Горила и бабы? Вместе или врозь? Ручная горила? Или так чо ли бабы озверели…?

— Я тебе щас пулю влеплю, Насос! Не сори слова! Не поэт. А еслив поэт, то херовый. Ёпть, маузер где… дрянь! …Там лежит.

— Шеф, успокойся, а!? Приедем, я тебе чаю дам. И горил своих забудешь… Шеф, ну? Спок, ну!?

— Чаю… чаю… пожалуй, чаю бы хорошо. Щас без чаю…

— Ну, и где, гришь, пацанва? Подробности пиши… Ах, надо бы влево… Почему полегли? Кто стрелял? Тааак, теперь вправо уууу. Вывернули! Слава тебе…

— Я, Насос, я пальнул, Насос, один разок всего, Насос.

— Чё заладил: Насос да насос. SOS ты сам! Блядь, как как как, ты стрелял — то раз всего, блядь, а все полегли! В кого хоть стрелял? В Любку, в Клавку — двустволку эту? В своих? Ты что, наркоты принял? Ты чё, Кожан, рехнулся? Все бабки хоть взял? Так, Кожан, делить теперча давай. Я тя спасаю, а ты взамен со мной делись. По честняку делись. Теперь нам больше будет… Правильно ты их завалил… А ты завалил их, Кожан? Точно завалил? Совсем насмерть? Есть чё делить? И где оно?

— Полегли все, а я с — т–т — тре'лькнул — то, кажись, разок всего…

— Говорил уже!

— Да, револьвер только один был, а остальное винтовки и обрезы. А бабки…

— П — п–пасчитай в б — б–ба — рабане это… пули. И узнаешь, сколь раз палил!

— Оп, где, не знаю, нету б — б–ба — рабана. Йо — мойо, там осталось… Маузер, ёпть! Новый! Там!

— На поле боя, значит, пушку, орудье войны, блядь, оставил?

— Какое на поле, не было никакого поля. Дьявол там. Лети! Лети, Насос, звони на SOS, не сбавляй, будь другом, я тебе процент добавлю, — и подсёк, — на мост теперь… верти.

Молчал Насос.

Кожан: «Ага… З — з–завтра разберёмся. П — а–а — д–д — думаем… что и к…как…

— Стекло у тебя в башке, Кожан, торчит. Из стекла кровь. Бежит, блядь.