– Вы можете уйти, если хотите, – вздохнул Мэтт. – Я не стану вас задерживать. Полагаю, Шо направляется на восток? – Он положил руку на плечи Дики. В предутреннем свете лицо Кортни показалось доктору бледным и отстраненным, когда она обратила к нему большие зеленые глаза. – Корт, я могу понять ваше нежелание идти с нами, ваше нежелание доверять нам и верить Адриану. Но он хороший человек и верный друг. Если он переживет следующие несколько дней, то, как я понимаю, подвергнет риску себя и свою репутацию ради вас. А так как он и я единственные, кому известно, кто вы на самом деле...

– Что вы подразумеваете под словами «если переживет»?

– Его раны очень серьезные. – Мэтью тяжело вздохнул. – Он потерял много крови, и если его не убьет шок, то это вполне могут сделать жара, мухи и бог знает что еще. Вы, похоже, немного разбираетесь в медицине, и я надеялся, что вы знаете какие-нибудь травы, растущие в этих местах... что-нибудь, что могло бы ему помочь...

– Я пойду с вами, – тихо сказала Кортни, глядя на темный склон. – Я даже помогу вам, если смогу, но при первой же возможности пойду своей дорогой.

– Если вы так хотите.

– Я так хочу, – твердо ответила Кортни.

– Что ж, когда придет время, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам. Даю вам слово.

Кортни разжала пальцы, ногтями впивавшиеся ей в ладони, и когда прохладные тонкие пальчики несмело скользнули ей в руку, она слабо улыбнулась в ответ на утешающее пожатие Малыша Дики. Взглянув на него, она позволила мальчику повести ее вверх по склону вслед за Мэтью Рутгером.

К середине следующего дня воздух раскалился от жары. Солнце висело в безоблачном небе и усиливало мучения, которые доставляли мухи, пот и сухой ветер, засыпавший песком рты и глаза людей. Побережье попеременно пересекали то зубчатые скалы, то невысокие кряжистые бесплодные деревья, то участки раскаленного белого песка, который горел под ногами, притягивая палящие лучи. Медленно бредущая группа из ста с лишним человек часто была вынуждена двигаться со скоростью улитки, и когда вода на мелководье не приносила облегчения, объявлялись привалы. Однажды вдали путники увидели два небольших трехмачтовых судна, оснащенные прямоугольными марокканскими парусами, и Раунтри приказал морякам пригнуться, чтобы не попасть в поле зрения наблюдателей, пока корабли не пройдут мимо, так как встреча с ними была столь же нежеланна, как и с пиратами, от которых им удалось спастись.

Вычислив, что они уже миль на десять отошли от бухты, Раунтри послал вперед несколько человек, чтобы выбрать место для временного лагеря. Раненые, которых моряки несли на самодельных носилках, больше не могли обходиться без отдыха, пищи и пресной воды. Место для отдыха было выбрано у основания скальной стены. Наблюдатели, разместившиеся наверху, просматривали побережье на милю в обоих направлениях и могли бы заметить любую опасность, грозящую им как с суши, так и с моря. Одна вооруженная группа ушла на поиски пищи, другая отправилась к воде собирать прибитые к берегу деревянные обломки и щепки. Костры были необходимы во время холодной ночи и для того, чтобы подать сигнал американским патрульным судам, если они появятся. Пока наблюдатели и обе разведывательные группы занимались своими делами, оставшиеся моряки расположились в тени скал, чтобы использовать передышку для короткого сна.

– Вам, дружище, следует послушаться собственного совета, – громко объявил Макдональд. – Вы вот-вот упадете на свою тень.

– Кто бы говорил об отдыхе! – фыркнул Эндрю. – Вы несли лейтенанта на себе несколько часов по этой несчастной отмели.

– Да, и если понадобится, я снова это сделаю. Он скверно выглядит, и еще до того, как мы остановились на привал, я почувствовал, что у него начинается лихорадка.

Моряки молча посмотрели туда, где доктор стоял на коленях возле Адриана Баллантайна. Рядом с ним примостилась Кортни – она принимала пропитанные кровью повязки, которые осторожно снимал Мэтью.

– К сожалению, вам придется выстирать их, – произнес Мэтт хриплым от усталости голосом. – У нас нет других. Проклятие... если бы у меня были хоть какие-нибудь инструменты! Хотя бы иголка с ниткой, хоть что-нибудь, чтобы зашить эти раны.

– Разве нельзя сделать это другим способом?

– Вы хотите сказать, прижечь их? Да, можно, конечно. Но если эта лихорадка не от шока, я не хотел бы идти на риск – это может вызвать у него сердечный приступ.

– А если лихорадка от инфекции? – осторожно спросила Кортни.

– Если она от инфекции, мне потребуется пила, а не раскаленное железо. – Распрямившись, Мэтт дрожащей рукой отер лоб. Увидев, как испугалась Кортни, он ободряюще улыбнулся: – Он долго находился в морской воде, и кровотечение хорошо очистило раны, так что вероятность инфекции минимальна. А что касается всего остального...

Улыбка исчезла с лица Мэтта, и он обвел взглядом другие носилки. Его заботы ждали еще несколько десятков человек в таком же тяжелом состоянии, как и Баллантайн, а некоторым из них стоило бы помолиться о быстрой и легкой смерти. Мэтью считал условия, в каких жили моряки на палубе, адом на земле и не находил слов, чтобы выразить все, что у него накипело.

Кортни не знала, как реагировать на страдание, которое она видела на лице доктора. Она не могла ненавидеть его или относиться к нему с холодным презрением, как она поначалу хотела, и в то же время не была уверена, что сможет держать под контролем свои чувства, когда Адриан находится в столь беспомощном состоянии и так сильно страдает от боли. Его лицо приобрело желтоватый оттенок, и он весь покрылся потом. Адриан так быстро терял силы, что Кортни испуганно поняла, что не сможет равнодушно смотреть и ничего не делать для его спасения.

– Я выстираю эти повязки, – прошептала она и, взяв полоски ткани с засохшей кровью, зашла по колено в воду, чтобы оттереть их о мелкий песок.

Несколько мужчин на мелководье смывали с себя пот и въевшуюся в кожу сажу, промывали раны, а когда Кортни вошла в воду, оставили свои дела и повернулись к ней.

Вода была прохладной и освежающей, и Кортни очень хотелось смыть грязь, прилипшую к одежде, и тину, набившуюся в волосы, но она все еще не доверяла этим янки.

Им было теперь известно, что она женщина: правду невозможно было скрыть после того, как ей пришлось завязать спереди рубашку, поскольку на ней не осталось пуговиц. Ее нежное тело и тонкая талия притягивали любопытные взоры, однако никто не осмеливался заговорить с ней, а тем более до нее дотронуться. Кортни предполагала, что это заслуга Баллантайна, который ей покровительствовал, но боялась даже думать о том, сколь долго может продлиться эта ее неприкосновенность.

Разложив сушиться оторванные от рубашки полоски, Кортни вернулась туда, где Мэтью занимался еще одним раненым моряком.

– Там, на побережье, я заметила кое-какие растения, – равнодушно проговорила она. – По-моему, арабы используют их для припарок.