что мы хотим. Но сейчас, боюсь, нам остается только ждать ее конца — или действий Паса, если он решит изгнать человечество до ее окончания. Я могу представить себе дюжину возможностей, одна хуже другой.

Шелк подождал нового вопроса, но даже Орев промолчал.

— Теперь давайте спать, — наконец сказал Шелк. — Завтра, боюсь, будет трудный день.

— Э… кальде? — Из темноты долетел гнусавый голос Прилипалы.

— Да, патера. Мне жаль, что мы разбудили вас, хотя пытались говорить как можно тише.

— Я слушал с большим, хм, удовольствием. Жаль, что не разбудили раньше, а? Но есть еще один, хм, момент. Антилопа, а? Я знал его. Вы сказали… э…

— Я сказал, что у меня есть смутное описание убийцы. Плохое с нашей точки зрения, во всяком случае. Мне кажется, что это был Хоссаан, которого вы могли знать как Бекаса, моего шофера. И я не расскажу вам, откуда получил его. Давайте спать, патера.

— Хорош дев, — по секрету сообщил Орев.

— Блох пот и блох спиц[49], — сонно прокомментировал Клещ со своего места рядом с Гиацинт.

* * *

Поглядев на все еще далекий дирижабль, Шелк стиснул зубы, решив, что ледяной ветер, трепавший его сутану, не заставит их стучать, а дирижабль не заставит его разинуть от удивления рот, хотя это необъятное летающее судно казалось скорее делом рук природы, чем человека. Огромный цвета мумии корпус очень медленно двигался по серому полуденному небу, иногда теряясь среди низких и темных, наполненных снегом облаков, всегда вновь появляясь все ближе и ближе к мокрому зимнему лугу, где, окруженные стражей, ждали он и его товарищи.

Майтера Мрамор крепче сжала его руку и испустила странный звук — как будто дождинка упала в жестяное ведро; потом еще и еще. Он перевел взгляд с дирижабля на нее:

— Почему ты хлюпаешь, майтера?

— Она плачет, — прошептала Гиацинт. — Оставь ее в покое.

— Мудр дев! — одобрил Орев.

— Кальде, вы не сможете взять туда вашу птицу. — Саба бросила поводья, слезла с коня и подошла к ним, ее поросячье лицо казалось сочувственным и строгим. — Мне очень жаль, но вы не можете. — Она кнутом указала на Гиацинт. — У тебя тоже было какое-то животное, девица. Где оно?

— К-катахрест, — выговорила Гиацинт, стуча зубами. — Сегодня утром я покормила его и отослала прочь.

— Ты должен улететь, Орев, — сказал Шелк. — Возвращайся туда, где тебя выловили, если можешь.

— Хорош Шелк!

— И ты — хорошая птица, но ты должен улететь. Можешь вернуться в палустрианские болота; человек на рынке сказал, что ты оттуда родом.

— Птица здесь, — объявил Орев, а потом пронзительно закричал и взлетел, когда Саба хлестнула его арапником.

— Простите, кальде, я не пыталась ударить его. Вы хорошо позавтракали?

— Поджаренный корм для лошадей, — сказала ей Гиацинт.

— Хлеб орды, ты имела в виду. С его помощью мы превращаем маленьких девочек, вроде тебя, в замечательных труперов.

— Я думал, что нас будет допрашивать генералиссимус Сиюф, — сказал Шелк.

— Мы — святые авгуры, — начал Наковальня за его спиной. — Нас нельзя просто… — Его поставили за Прилипалой, а Прилипалу за Пауком.

— Молчать! — рявкнула Саба. — Я бы высекла большинство из вас. Клянусь Сфингс, тебя бы я высекла сама! — Она пересчитала их всех, шевеля губами. — Восемь, правильно.

Она заговорила громче:

— Скоро вы подниметесь в мой дирижабль. Кальде сказал, что хотел бы увидеть его, и увидит. Как и все остальные из вас, как только опустят 'эйш[50]. Мы заберем вас домой, чтобы Рани и ее министры смогли поглядеть на вас, но та, кто попытается доставить нам неприятности, может не долететь до Тривигаунта. Она может вроде как упасть, раньше. Понятно? Если ты… если вы…

Увидев, что глаза Сабы запали внутрь и стали пустыми, Шелк снял руку с плеча Гиацинт:

— Можем ли мы отойти на шаг-два в сторону, генерал? Я бы хотел поговорить с вами наедине.

Голова Сабы качнулась, как у марионетки:

— Я была здесь все утро, Шелк. Она считает, что вы не вернетесь назад.

— Понимаю. — Он отвел Сабу в сторону. — Но она не собирается убивать нас, во всяком случае, не угрожала. О себе я не беспокоюсь, Мукор; Внешний позаботится обо мне, так или иначе. Но мне страшно за тебя и за Гиацинт.

— О ней позаботится бабушка, Шелк.

— Как раз сейчас Гиацинт заботится о бабушке; но, без сомнения, ты права. Но если твоя бабушка улетит, не останется никого, кто будет заботиться о тебе.

Саба рассмеялась, безрадостный смех, заставивший Шелка вздрогнуть, несмотря на страх, что его услышат внимательно глядевшие на них труперы.

— Я поеду с вами, Шелк, по воздуху. Человек, который сломал свои крылья, уже там.

* * *

— Вы не можете! Неужели вы не понимаете? Вы совершенно не можете! — Вскрикивая и повизгивая, помощник дневного управляющего, Собачка, торопливо шагал рядом с Песком.

— Здесь вверх и направо, серж. — Кремень махнул рукой в направлении часовых перед дверью Сиюф. — Видишь вон тех перекошенных труперов. Должно быть там.

«Перекошенные труперы», о которых шла речь, поставили предохранители своих карабинов в положение «Огонь». Не обращая на них внимания, Песок схватил Собачку за тунику и поднял в воздух; полированные туфли закачались над покрытой толстым ковром лестницей Горностая.

— Ты сказал, что мы не можем вторгнуться в номер, верно?

Кашляя и задыхаясь, Собачка кивнул.

— Лады, мы поняли. Так что ты идешь первым. Ты говоришь с этими девицами и заходишь внутрь.

Песок остановился на площадке и показал Собачке на часовых, направив на них дуло своего карабина, который он держал в одной руке, как игломет.

— Когда войдешь внутрь, скажи генералиссимусу, что у нас есть важные новости, которые мы можем продать по-настоящему дешево, и если…

Украшенная искусной резьбой сандаловая дверь Лирной комнаты открылась; наружу выглянула высокая и поразительно красивая брюнетка в просвечивающем платье:

— Привет. Вы хотите видеть генералиссимуса Сиюф?

— Прямо в точку, Плутоний. — Песок шагнул к двери и, подумав, отбросил Собачку к витиеватым перилам. — Скажи ей, что здесь Первое отделение Первого взвода Роты «С» армии Вайрона. Запомнила?

Красивая молодая женщина кивнула.

— Слово в слово, солдат. Меня зовут Фиалка.

— Сержант Песок, рад познакомиться. Скажи ей, что мы не отнимем у нее много времени и не просим много, и что она будет, твою мать, рада поговорить с нами.

— Погоди минутку, она одевается. — Дверь закрылась.

— Как ты думаешь? — спросил Грифель Кремня. — Она захочет увидеть нас?

— Так или иначе, — сказал ему Кремень; его руки метнулись вперед, почти слишком быстро для человеческого глаза, схватили стволы карабинов часовых и сплющили их.