— Вижу.

— Что там происходит?

— К самолету подъехал джип.

— Принимает товар?

— Нет. Товара нет. Есть люди. Из самолета вылезли люди.

Из самолета на бетон спрыгнули два мужчины. Один пошел в сторону джипа. Из которого навстречу ему тоже вышел мужчина.

— Фиксируй! Все, что видишь! — приказал Федоров. — Это может быть нужная нам встреча. Просто так свидетелей с поля не удаляют…

Полковник навел на самолет, на джип и на людей видеокамеру. Дал максимальное увеличение.

В видоискателе замелькали размытые контуры фигур.

С такого расстояния получить хорошее изображение было невозможно. Но возможно будет потом, когда придет время, подвергнуть видеопленку компьютерной обработке и попробовать опознать изображенных там людей.

Интересно, кто они? И зачем встретились? Здесь, на аэродроме.

Мужчины подошли друг к другу, пожали руки и… забрались в джип.

Все! Теперь они недосягаемы. Теперь надо ждать, когда они появятся вновь.

Полковник навел видеокамеру на дверцу машины, зафиксировал на штативе и взял бинокль.

Ничего, главное — что они есть на пленке. Это уже удача…

Перевел бинокль на самолет. Снова на машину. Снова на самолет. Снова…

Дверца джипа на мгновенье приоткрылась, и чья-то рука ткнула пальцем в сторону. Рука другого человека торопливо захлопнула дверцу.

«Куда это он показывал? — подумал полковник. — Что там?»

Перевел бинокль в указанную сторону.

Ангары…

Это же заброшенные, ранее принадлежавшие армии и предназначенные для транзита военной техники ангары. Те, которые в свое время мечтал прибрать к рукам Боровицкий.

Боровицкий мечтал, а эти, получается, прибрали? Или собираются прибрать? Потому что освоенные мощности не удовлетворяют растущему торговому потоку?

Очень интересно. Выходит, они действительно расширяют дело. И те десять самолетов не предел…

Дверца джипа распахнулась. Довольные друг другом партнеры выбрались наружу. Но в сторону ангаров больше не смотрели. Просто-таки демонстративно не смотрели. На самолет смотрели, на взлетно-посадочную полосу, на небо.

Видно, говорили об отлете.

Мужчина из джипа махнул рукой. К пилоту спортивного самолета подбежал кто-то из техобслуги аэродрома. Что-то сказал.

Но пилот замотал головой.

Техник снова что-то сказал.

Пилот снова замотал головой.

Что они там — договориться не могут?..

Тогда технарь показал пальцем на самолет и закрутил в воздухе рукой. Изображая пропеллер. Потом прекратил вращение и показал пальцем клонящуюся влево стрелку.

Пилот быстро закивал…

Как это понять? Он что, глухонемой? Или русского языка не понимает?

Он что, русского языка не понимает?!

Но тогда, значит…

От джипа быстрыми шагами подошел пассажир самолета. Загородив собой пилота, что-то сказал технику. Тот пожал плечами, кивнул, отошел от самолета.

Получается, что тот знает язык, а этот не знает.

Получается, это гости из-за кордона. Которые хотят использовать аэродром и, возможно, использовать мощности простаивающих ангаров. Причем не те, что были раньше. Не среднеазиаты. Европейцы…

— Ну что там у тебя? — спросил генерал Федоров.

— Есть кое-что интересное, — ответил Зубанов. — Надо встретиться.

— Тогда только ночью.

— Понятно, что не днем.

— Ну а если в общих чертах?

— Если в общих — то мне кажется, что наши задружились с ненашими.

— Но ты говорил, они и раньше дружили.

— С другими ненашими. С ненашими, которые внешним видом похожи на наших…

Глубокой ночью полковник и генерал полезли из своих убежищ вниз. Кряхтя — про себя. И отчаянно ругаясь — тоже про себя. Добравшись до нижних сучьев, долго вглядывались и вслушивались в темноту. Потом, нащупывая ногами заранее набитые опоры, спустились на землю.

Уф! Жизнь их нелегкая!..

Выдерживая направление по компасам, встретились в условленной точке. Не сразу встретились.

— Ты чего так долго?

— Сбился с пути.

— Как так?

— Так! Что я тебе, юный скаут, что ли? На свидания ночью по компасу ходить.

Забрались в глубину кустов, накрылись плащ-накидкой. Покурили.

— Ну что у тебя?

— Надо сконцентрировать внимание на ангарах на восточной стороне аэродрома.

— Почему именно на них?

— Потому что разговор между нашими и ненашими шел именно о них.

— С чего ты взял, что они не наши?

— По внешнему виду, манере поведения, марке самолета… Но главное потому, что пилот без переводчика говорить не мог.

— Зачем им аэропорт?

— Затем же, зачем нашим. Бестаможенная, беспошлинная торговля. Мечты у бизнесменов всех стран интернациональны — поменьше платить, побольше получать.

— Чем они могут пригодиться нам?

— Скандалом. От европейцев они не отмажутся. Если, конечно, мы сможем доказать, что в криминальной торговле замешаны европейцы. Это тебе не Азия, где все всегда проходит тихо. У них там пресса, партии, комиссии и всякие прочие любители пошуметь такой хай поднимут…

Волну оттуда не загасить…

Волну оттуда можно будет загасить, только столковавшись с нами…

На второй день в заброшенные до того ангары стали завозить груз. Тентованными «КамАЗами» с армейскими номерами. «КамАЗы» заезжали в ворота запретной зоны, сдавали задом к входам в ангары и замирали на несколько десятков минут. После чего выезжали через другие ворота.

Определить, что конкретно перевозят армейские машины, было невозможно.

В полночь груз поехал в обратную сторону. В сторону взлетно-посадочной полосы. Его перегружали в бортовые грузовики, которые скапливались на окраине аэродрома. Но это не были привычные тюки и контейнеры, это были ящики. Зеленые. Типичного армейского вида. Вроде тех, в которых перевозят снаряды.

На рассвете на аэродром сел казахстанский транспортник. Пустой. Потому что из него ничего не выгрузили.

На памяти Зубанова это был первый случай порожнего рейса. Раньше самолеты прилетали с грузом и улетали с грузом. Гонять пустой борт порожняком было накладно. Даже супербогатому Боровицкому накладно.

А здесь…

Грузовики подогнали к самолету и быстро перетаскали ящики внутрь фюзеляжа. Самолет вырулил на взлетную полосу и поднялся в воздух. Унося ящики, похожие на армейские.