Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот ещё одна увлекательная история. Однажды, человек, проживший долгую насыщенную жизнь, вдруг понимает, что это ложь, а он, на самом деле, робот, в которого поместили воспоминания и личность оригинала после смерти последнего. Продолжил ли этот человек жить? Или умер, а сам робот стал результатом безуспешной попытки кого-то вернуть? Является ли тело, созданное искусственно, живым, если в нём есть сознание исходного человека, но нет души? Является ли живым человек, в котором есть душа, но сознание оказалось вырвано и стёрто? Что есть душа, а что – сознание? Как они связаны? Существуют ли вообще? Почему человек, при всех рабочих органах и живом организме умирает? Как много вопросов, но ответы на них найти несколько проблематично. Никто не возвращался с той стороны смерти, чтобы рассказать. А те, кто пережил клиническую смерть… ну, они могут говорить всё что угодно, но, быть может, что свет в конце тоннеля – это их персональная предсмертная галлюцинация, или попытка мозга вернуться в рабочее состояние.? И снова вопросы. А ведь люди издревле замахивались на такую штуку, как бессмертие. Но, как показывает практика, даже то, что считается неубиваемым, когда-нибудь встречает свой конец. Да и бороться с тем, что даже не способен понять – глупая затея, хотя, именно в этой затее вся суть человечества.
Я осмотрелся… ну, насколько позволил обзор. Если учесть, что я собственную рожу, покрытую чёрными трещинами, могу рассмотреть, либо я научился новому трюку, либо дела совсем плохи. Мария, увы, выглядела не лучше, лёжа в моих руках. Большая сила – огромное зло, и именно это зло привело к такому повороту. Вот только, Мария вроде пока ещё жива, несмотря на дыру в груди, а значит, есть вероятность, что её спасут. Может даже меня и заклеймят Кровавым художником. А почему нет? Подозреваемый мёртв, а общественность не поверит, что вот эта девушка, совсем ещё ребёнок, устроила в городе кровавую баню. У Марии всё лицо было в крови, и кровоточила девушка вообще ото всюду, но самым страшным выглядела дыра на груди с левой стороны. Похоже, я проломал ей рёбра и, наверное, повредил сердце. Сердце, которое орган, а не то, с чем обычно всякие чувства связывают. Второе у неё было повреждено очень давно. Нет, она не жилец. Время вокруг замерло, но я прекрасно видел… ощущал, мне нечем видеть, как жизнь покидает её поломанное тело. От осознания этого хотелось плакать. Было бы чем. А будут ли плакать по мне? Взглянуть бы на лица своих девушек напоследок… Никаких «напоследок»! Я вернусь, только доберусь до Автора, и точно вернусь.
Меня куда-то потянуло. Пространство превратилось в нечто смазанное и непонятное, и через мгновение я очутился в квартире своих девушек. Даже в замершем состоянии они всё так же неотразимы. Алеся заплетала косы Алисе, а рядом о чём-то оживлённо щебетала Алина с Лилей. Кристина, тем временем с видом вожака волчьей стаи наблюдала за всеми с дивана в углу комнаты, прогоняя через себя очередной бокал вина. Будут ли девушки скорбеть обо мне? А Кристина? Как она отреагирует, когда вместо меня в квартиру постучится Таня и, расплакавшись, бросится обнимать кого не попадя? Наверняка девушки не поверят. Наверняка будут отчаянно доказывать, что я скоро вернусь. Кристина, скорее всего, захочет меня похоронить. Бррр! Гробы. Надеюсь, она меня кремирует. Не хочу лежать в тесном замкнутом пространстве.
Меня вновь потянуло. На этот раз, это была Роза. Лисица сидела на верхушке башни пустынного замка где-то в горной местности, одетая в тоненькую маечку и короткие шортики. К замку петляла одна единственная толком не протоптанная дорожка, терявшаяся где-то за горизонтом, где из-за снежной бури земля сливалась с небом. Кицунэ выглядывала в окно в сторону, где в полутысяче километров остывало моё тело, её красивое личико выражало вселенскую тоску и отчаяние, одинокая слезинка скатывалась по щеке, ушки обречённо упали на медовые волосы. Глядя на её мордочку, в глубине души зарождались подозрения, что она единственная, кто любил меня без чьей-то указки, кто любил меня чисто, без всяких извращённых мыслей. В прочем, это ничего не меняет. Даже если не по своей воле, но тройняшки любили меня, а значит, я должен вернуться во что бы то ни стало. Получится ли у меня? Вряд ли, но я хотя бы утешу себя этой целью. Значит, я ещё не до конца умер.
Вновь картинка вокруг сменилась. Теперь это был класс. Тот самый, где однажды меня чуть не трахнула одна рыжая бестия. И да, Вика была в классе, наедине с японкой. Юки Симидзу жадно впилась в губы Вики, принявшей мой облик. Облокотив японку на один манекен, Викусик во всю использовала свой нынешний облик, держа одну руку на обнажённой груди Юки, а второй придерживая её за зад, чтобы та не упала, пока Вика трахает её моим членом. Видимо, японка всё-таки поверила мне тогда и нашла Вику. И давно они так встречаются?
Очередной переход. Ева и Люда в больничной палате. На Еву было страшно смотреть. Её маленькое, покрытое шерстью, тельце было обмотано алыми бинтами, из-под которых сочилась кровь. На спине даже сквозь ткань можно было различить фразу «Не тот ответ», которую вырезала Маша. Люда выглядела немного получше. По крайней мере, она могла самостоятельно передвигаться. На морде у волчицы была повязка на глаз, под которой через левый глаз шёл глубокий порез. Волчица придерживала Еву, сидящую на больничной койке в одних трусиках, хотя, не исключено, что она пытается не дать ей встать. Время-то заморожено. В соседней палате, прямо через стенку, лежала Моника. Правильнее было бы назвать это – то, что от неё осталось. Обугленный скелет с кучкой праха внутри, который, тем не менее, всё ещё был жив. К остаткам по капельнице подавалась кровь, благодаря которой вампирша всё ещё не откинулась, и из-за которой она восстанавливалась. А рядом с ней сидела Вельга Брукс, когтями вскрывшая себе руку, и поливала Монику кровью. Вельга тоже вампир? Но она ведь на солнце сидела. Как так?
Ещё один переход. Лена. Одна одинёшенька на всю гостевую резиденцию Тервосов. Одетая так по-домашнему, словно домохозяйка, ждущая своего мужа. Судя по смешной в заморозке позе, она
