– Наверное, вы правы, – согласилась Риана. – Большая сила и имеет и свою обратную сторону. В данном случае это приводит к потере чувствительности… Так где же вам было лучше всего?

– Там, где мы вошли. Под Драконьим Гнездом. Нужно еще проверить другие направления, но почему-то мне кажется, что Темная Энергия будет наименее агресивна именно в том месте.

Так оно в итоге и оказалось. Магический шар Шимаса ярче всего светился у самой крестовины, может быть, на какой-то фут южнее от нее, что приблизительно соответствовало геометрическому центру впадины. Но из-за существенной разницы в масштабах между земным миром и Тындаяром такая оценка была крайне неточной.

– И что же это такое, – вслух размышляла Риана, – влияние драконьих костей?.. Нет, исключено, их сила велика, но пассивна; собственно, это просто остаток былой силы, действие которого не может проникать сквозь миры. Источник этой аномалии должен быть где-то ближе.

– Если под нами, – заметил Шимас, – то тут мы ничего не сможем поделать.

В прошлый раз Риана пробовала направить свою ведьмовскую силу на почву Тындаяра. Она поддалась лишь на пару дюймов, а потом стала жадно поглощать силу, словно губка, и огромное количество магии просто растворилось без следа. Риана хотя и знала об этом из ведьминских летописей, была крайне поражена таким результатом. После она объяснила, что некоторые сестры рассматривают этот факт как одно из свидетельств в пользу гипотезы о родстве Китрайла с диннеши. Дескать, Ан Нувин не отторгает ведьмовские чары, потому что его хозяин происходит из Гвыфина и способен ими питаться. Шимас отчасти понимал ее растерянность, так как и сам не очень верил в религиозные сказочки про мятежного диннеши, из зависти восставшего против Творца; но также он достаточно скептически относился и к утверждению минеганской доктрины, что Враг является локальным воплощением какого-то там Абсолютного Зла…

– Не думаю, что под нами, – сказала Риана. – Скорее всего, где-то там. – Она запрокинула голову и пристально всмотрелась в густую, вязкую, непроглядную тьму над ними. – Только как это найти, если я ничего не чувствую?

Из ее ладони вырвался тонкий луч белого света. Он заструился вверх, немного отклоняясь то в одну, то в другую сторону в поисках верного направления. Но, похоже, все было напрасно.

– Вот что, профессор, – наконец произнесла Риана, – я предлагаю использовать мягкую форму ведьминско-колдовского взаимодействия. Подсоединитесь к моим чарам и попробуйте управлять лучом. Возможно, у вас получится.

– Хорошо, попробую.

Для большей уверенности Шимас создал сразу семь нитей всех основных магических цветов и первым делом вплел в чары Рианы самую слабую из них, красную. Когда все получилось, он стал по очереди подсоединять следующие нити, и к нему начала перетекать ведьмовская сила. Она была чуждая, холодная, непостижимая, но одновременно такая пронзительно-чистая и совершенная, что у Шимаса дух перехватило. Эта сила дарила ему чувство полной защищенности от любого зла – и внешнего, и внутреннего; она проясняла разум, раскрывала перед ним новые, доселе скрытые горизонты, под ее влиянием мысли становились четкими и острыми, словно лезвие бритвы. Теперь Шимас понимал, почему некоторые колдуньи согласны мириться с несносным характером ведьм, их высокомерием и надменностью, лишь бы иметь возможность хотя бы изредка касаться этого ледяного, но животворного источника…

Управлять чарами Рианы оказалось на удивление легко; они были хорошо упорядочены и не содержали никакого мусора – каждая, даже самая тонкая магическая нить не была лишней, а имела свое предназначение, гармонично сплетаясь со всеми остальными. На первых порах Шимас исследовал верхнее пространство наугад, но вскоре уловил закономерность в том, как изменяются вибрации семи его нитей, вплетенных в сенсорные чары Рианы, и очень медленно, осторожно начал смещать луч по спирали, пока не достиг точки, где эти вибрации были слабее всего.

– Вот это направление, – сказал он, зафиксировав его. – Здесь я прилагаю минимальные усилия.

Не решаясь даже шевельнуться, Риана усилила интенсивность луча, и он начал понемногу вгрызаться в загадочную субстанцию, лежащую между двумя мирами – земным и подземным.

– Не вижу другого варианта, – объяснила она Шимасу. – Я по-прежнему ничего не ощущаю. Но буду крайне осторожна.

Так прошло несколько минут. Тонкий луч медленно пробивался вверх, а Шимас контролировал его направление, как вдруг Риана остановилась.

– Ну наконец-то! Почувствовала! Эта какая-то особенная магия, она действительно угнетает Темную Энергию, делает ее инертной, пассивной.

А вот Шимас никакой магии не чувствовал, ощущая лишь последствия ее действия. Когда он сказал об этом ведьме, она ответила:

– Пока не могу судить наверняка, но, кажется, мы уже имели дело с такими чарами. Я – один раз, а вы – дважды.

– Диннеши? – догадался он.

– Да, очень похоже, – сказала Риана. А еще через минуту уверенно добавила: – Это точно магия диннеши. Подобная нашей, ведьмовской, но более могущественная и совершенная. Она исходит от тонкого продолговатого предмета, вертикально зависшего под верхней границей Тындаяра.

Шимас растерянно качнул головой.

– Интересно, что он здесь делает? И как сюда попал?

– Я тоже хотела бы это знать… Наверное, вам лучше отойти, профессор. Не знаю, как поведет себя эта штука, когда я ее освобожу. Могу и не удержать.

Шимас отступил на три шага и поравнялся с Колвином, все это время стоявшим неподвижно и преданно смотревшим на свою госпожу в ожидании ее дальнейших распоряжений.

Риана не торопилась, действовала осторожно и расчетливо. По мере приближения к цели она постепенно уменьшала интенсивность луча, чтобы ненароком не повредить этот загадочный предмет. Затем погасила луч, а вместо этого задействовала более мягкие чары, призванные уже не сверлить прослойку между мирами, а всего лишь разгребать субстанцию, из которой она состояла.

– Тут целых два предмета, – немного позже сказала Риана. – Один завернут в другой. Сейчас увидим, что это такое.

Шимас уже отчетливо почувствовал, как слабеет и отступает Темная Энергия. Из кромешной тьмы сверху выплыл продолговатый сверток – похоже, из какой-то серой ткани, отливающей в свете ведьмовской Искры серебристым блеском.

Сверток медленно опустился вниз и завис в воздухе перед Рианой. Заинтересованный Шимас подошел к ней и успел как раз вовремя, чтобы подхватить ткань, которую ведьма нетерпеливо развернула и оставила без внимания, сосредоточившись на том, что было под ней. А это оказался меч длиной где-то фута четыре, с тонким лезвием, начищенным до зеркального блеска, и цельной рукоятью, искусно вытесанной из большого куска то ли рубина, то ли другого драгоценного камня темно-красного цвета. Шимас мало знал о минералах, зато хорошо разбирался в металлах и в свое время чуть не остался работать на кафедре металлургии. Поэтому он быстро (может, даже быстрее Рианы) установил, что лезвие сделано из сплава железа и серебра с небольшими примесями золота, платины и никеля. Однако сплав был особенный, не колдовской и не ведьминский, в нем Шимас вообще не чувствовал ни капли магии, хотя нисколько не сомневался в ее наличии, потому что сплав такой равномерной консистенции, с такими чрезвычайными характеристиками прочности и упругости, просто невозможно было создать без участия чар, и он не мог бы существовать без их постоянного присутствия…