Вдруг они повернули в сторону.

Реция свободно вздохнула и в радостном волнении обняла Саладина, теперь они снова стали надеяться. Но уже через минуту один из дервишей вернулся назад, как раз к тому кусту, где сидели, прижавшись друг к другу, Реция и Саладин. Теперь они совсем отодвинулись в другую сторону. Дервиш раздвинул ветки и факелом осветил густо разросшийся кустарник. Густо переплетенные между собой сучья скрыли беглецов. Дервиш не заметил их и опустил ветви. Теперь только Реция и Саладин были спасены. Оба преследователя отправились дальше.

– Здесь их нет, – заметил один из них, – ведь не можем же мы обыскать весь лес.

– Может быть, их нашли другие?

– Вернемся, что понапрасну терять время.

И оба дервиша вернулись в развалины.

Раздвинув немного ветви, Реция следила за красноватым светом удалявшихся факелов. Вдали она увидела остальных дервишей, так же безуспешно возвращавшихся назад, и скоро, подобно блуждающим огонькам, мерцающий свет факелов совершенно исчез в стенах развалин. Тут только поднялась Реция, за ней вскочил и Саладин.

– Ах, моя милая, дорогая Реция, – вскричал он, – не оставляй меня! Возьми меня с собой.

– Куда? – невольно вполголоса вырвалось у Реции. – Куда нам теперь деваться?

В это самое время шейх-уль-ислам вполне вознаградил себя за утрату дочери Альманзора, последнего отпрыска дома Абассидов, захватив в свои руки ненавистного ему принца Юсуфа и его адъютанта.

– Теперь я узнаю ваше высочество, – сказал он, – тем не менее я должен просить вас пробыть здесь до утра, мне нужно известить его величество султана о неожиданном происшествии. И бей останется также при вашем высочестве, пусть его величество сам произнесет приговор.

– Я должен уйти! – вскричал принц Юсуф, увидев, что Реция уже убежала, тогда как непреодолимая сила влекла его за ней. – Зачем мне оставаться здесь, с какой стати?

– Ваше высочество, вероятно, увлекшись соблазнительными речами, проникли в эти места, – отвечал Мансур-эфенди, – и теперь не выйдете отсюда до тех пор, пока его величеству султану не будет известно все.

– Намерение доложить обо всем его величеству султану ваша светлость может исполнить во всякое время, – обратился Гассан к шейх-уль-исламу, имевшему право на титул светлости, – но ничто не дает вашей светлости права держать здесь под арестом императорского принца и меня. Подобное насилие не осталось бы без последствий.

– Побереги для других свои угрозы, – сказал Мансур-эфенди со всем высокомерием, на какое был только способен. – Я остаюсь при своем решении.

– Я не могу оставаться здесь! – воскликнул Юсуф, делая несколько шагов в том направлении, куда бежала Реция. – Я должен немедленно уйти.

– Запереть ворота! – приказал шейх-уль-ислам.

– Ваша светлость не думает о последствиях подобного приказа? – спросил, дрожа от гнева, Гассан, между тем как некоторые из окружавших Мансура дервишей бросились исполнять его приказание.

– Я ни за что не останусь, если бы даже осмелились употребить силу! – закричал Юсуф.

– Будь рассудителен, принц, – шепнул Гассан.

– Если вашему высочеству угодно расположиться поудобнее, здесь к вашим услугам есть комната.

– Мы заключенные? Так это правда? – в негодовании спросил принц.

– Это неслыханное насилие, – сказал Гассан.

– На чьей стороне вина и насилие, пусть решит его величество, – с ледяным равнодушием отвечал шейх-уль-ислам.

– Так останемся же на этом самом месте. Пусть решится, имеет ли этот человек право поступать с нами как с заключенными! – запальчиво вскричал принц, видя невозможность следовать за девушкой, красота которой произвела на него невыразимое впечатление.

– От вашего высочества зависит выбор места, – ответил Мансур-эфенди, пожимая плечами. – Если вам угодно остаться здесь, я против этого ничего не имею. За мной! – обратился он затем к своим спутникам.

Дверь гулко захлопнулась за ними.

Принц Юсуф и Гассан остались одни в крайнем негодовании.

Фонарь слабо освещал страшный коридор чертогов Смерти.

– Что скажешь ты об этом приказании, Гассан? – обратился крайне взбешенный всем этим принц к своему наперснику.

– Скажу, что мы должны пока уступить, чтобы остаться правыми.

– Я согласен с тобой. Одно только тревожит меня.

– Что же это такое, принц?

– Что я не могу последовать за освобожденной узницей. Утешимся же той мыслью, что по крайней мере мы исполнили свое намерение и освободили Рецию.

– Ваше высочество хотели бы следовать за ней? – спросил сильно удивленный Гассан.

– Ах, да, Гассан, мне хотелось бы еще раз увидеть ее, еще раз поговорить с ней. О, как она хороша!

– Кажется, ваше высочество очарованы ее красотой?

– Мне так хотелось бы следовать за ней, а мы принуждены остаться здесь, – печально сказал Юсуф. – Пойдем в ту камеру, где так долго томилось прелестнейшее существо на свете.

С этими словами принц вошел в бывшую темницу Реции. Лицо его сияло радостью, точно он переступил порог святилища.

– Вот здесь она жила, здесь она плакала, – продолжал он, – там она отдыхала, в то окно смотрела. Останемся в этой комнате, Гассан.

Гассан молча смотрел на упоенного первой, чистой любовью принца, следуя за ним.

– Уголок этот был ее местопребыванием, его осветило ее присутствие, – продолжал Юсуф. – Теперь я благодарен шейх-уль-исламу за то, что он не отпустил нас. Я могу теперь быть там, где еще час тому назад томилась Реция. Здесь ступали ее крошечные ножки, там на постели отдыхала она… Останемся здесь, Гассан, – сказал он, обнимая своего любимца. – Понимаешь ли ты, что наполняет и волнует мою душу?

– Я с удивлением слышу и вижу это, принц.

– Чему ты удивляешься? Оттого, что я не обращаю внимания на приставленных мне в услужение рабынь и одалисок, а охотнее зову к себе рабов, не заключаешь ли ты, что я не могу любить ни одной женщины? Или тебя удивляет, что так внезапно все мое существо наполнено одной ею? – спрашивал Юсуф. – Разве я сам знаю, как это случилось? Я увидел Рецию, и теперь меня всеми силами души влечет к ней. Та непостижимая сила, что непреодолимо влекла меня принять участие в ее освобождении, была уже предчувствием любви. Мне казалось, что иначе не могло и не должно быть, точно нужно было освободить часть меня самого. Теперь я разгадал эту загадку.

– Реция уже не свободна, принц. Боюсь, что любовь эта будет несчастной.

– Это вопросы, до которых мне нет никакого дела, Гассан. Я должен увидеть Рецию – одна эта мысль занимает меня. Мне приятно быть в той комнате, где она так долго жила. Видеть прелестную девушку, не спускать своих очарованных глаз с ее прекрасного лица, слушать ее чудный голос – вот что мне нужно. Все остальное нисколько меня не касается.