А девочка – ничего, хорошо работает. Интересно, она шоколадки так таскает или чем-то в магазине расплачивается? Надо будет спросить при встрече.

– Да, до выходных.

Костик накрыл ладонью зашуршавшую фольгой плитку.

– Я тоже согласен остаться, – произнес он, и при этом зубы его как-то странно клацнули. Словно от сладкого слиплись, и пришлось с силой раскрывать рот.

– О! Светик! – нарисовалась в дверях комнаты Анка. Она была чудовищно лохмата, лицо хранило следы сна, а глаза уже вовсю сияли восторгом. – В каком месте я была! Это что-то потрясающее! Представляешь? Ночь… Темно… Маяк – черная громадина на фоне неба. – Она развела руки, растопырила пальцы, рот ее округлился от восторга. – А вокруг – как графический рисунок – остатки каменных финских домов. Можно ходить и угадывать, где что было – где прихожая, где комнаты, где сарай. Вот было бы здорово забраться наверх! Наверное, оттуда все-все видно, весь остров.

Анка подхватила свой фотик, стала крутить колесико, тыкать пальцем в экран, рассказывая, как она сама по себе решила ночью отправиться на маяк. Как не стала никого будить. Как шла – и дорога была хорошо видна. Как легко все нашла. Как гуляла кругом. Как встретила девочку, и та рассказывала ей о маяке.

– И знак! Знак видела?

Светик качнула головой. Видела она этот знак на фотографии. Что-то невнятное.

Костик шуршал фольгой. Анка щелкала кнопками, рукавом протирала запотевающий экран.

– Нет, ты представляешь, дождь такой шел… И все равно свет такой потрясающий!

Светик не узнавала подругу. Перед ней сидел кто-то незнакомый, с заострившимся лицом, с сумасшедшим взглядом, как робот щелкал кнопками, а во взгляде… во взгляде было нечто…

Страх, знакомый противный страх, стукнул каблучками по голове, сдавил влажной ладонью горло, дунул колючками по груди. Пришлось продышаться, чтобы прогнать его. Но он все равно уселся на плечи, сильно надавив на них.

– Аня, – позвала негромко.

– Сейчас, – мотнула лохматой головой Анка. – Сейчас покажу. Если найду.

Из-под спутанных волос показался кто-то совсем дикий – темный дикий взгляд, обнаженные в оскале зубы.

– Отстань от сестры, – грубо потребовал Костик.

И был это не мелкий капризный пацан, постоянно что-то канючащий и требующий. Это был маленький хищник. В кулачке хрустнула обертка шоколадки.

– Отойди! – требовал незнакомец.

И Анка при этом улыбалась. Вот этой своей жуткой улыбкой. Совала под нос фотоаппарат, где на экране виднелся знак, который она уже видела – овал с трезубцем внутри. И виделось, что, сделай сейчас Светик что-то не так, Анка треснет ее этим фотоаппаратом. И вот эта улыбочка не сойдет у нее с лица.

Дыхание от ужаса перехватило. Надо было бежать. Искать Глеба и хоть пешком, хоть вплавь выбираться с острова.

Брат с сестрой придвинулись. Кулаки у Костика побелели. От Анки осталась только эта мрачная улыбка. Вдохнуть все не получалось. Светик начала задыхаться.

Хлопнула дверь. Действительность дрогнула, рассыпаясь. Светик закашлялась.

Дядя Лёка закрыл за собой дверь, тяжело опустился на лавку, принялся стаскивать сапоги.

– Ага! Пришла, гулена!

Костик скучающе изучал фантик от шоколадки. Анка хмурилась, терла экран.

– Чего-то ничего нет, – вздохнула она и грустно ссутулилась.

Светик посмотрела в окно. О чем-то она думала перед этим? Перед чем, кстати? Что ее отвлекло? Забыла уже. Забывчивая она тут стала.

За окном – куст. Узкие листья. Ветки от дождя поникли. Виднеются зреющие гроздья ягод. На фоне смородины и крыжовника куст бузины казался лохматым монстром. Значит, около него клад. А с какой стороны? Вокруг куста поднималась высокая трава. Если пойти туда с лопатой…

– А брат твой где? – ворчливо поинтересовался дядя Лёка. – Зачем в книжках моих копался? Я смотрю, на трюмо все переложено!

– Что-нибудь пропало?

Зачем Глебу ковыряться в чужих вещах? В жизни он так не поступал.

– Пропало?

Дядя Лёка поспешно пересек кухню, застыл на пороге, глядя на трюмо.

– Нет, – вдруг жизнерадостно улыбнулся он. – Ничего не пропало. Просто заметил. Где он?

– По пляжу бродит, – пробормотала Светик, глядя на тяжелые, перепачканные землей сапоги хозяина. Где это он в них ходил, что столько грязи притащил? Она тоже весь день на улице провела, но ее сапоги вылизаны дождями и водой с травы. А он словно траншею копал. Или клад?

Светик зыркнула в окно. Нет, куст стоял ровно, трава поднималась вокруг него высоко, если дядя Лёка где клад и копал, то не здесь. А в другом месте… Другом месте… Значит, их тут много, этих кладов.

– А я издалека тебя не приметил. Смотрю, идет кто-то… – Дядя Лёка в носках прошел в кухню, устало опустился около стола. – Решил, что это финны мои опять приехали, только дозвониться не смогли. Я дела-то бросил и скорее побежал сюда. А тут вы собрались…

– А что за финны к вам ездят? – радостно спросила Анка.

– Разные все люди. Поначалу чуть ли не переезжать обратно жить собирались, но что-то быстро поостыли. Не держатся здесь они. Хотя ничего особенного здесь нет. Остров и остров. Природа, животные, ягоды-грибы. Ко мне одна финка постоянно ездит, подарки привозит. Я ее зову Аннюшка. Ее двоюродный дед жил в этом доме. Уж не знаю, так ли это на самом деле, но она много всего интересного рассказывает – как жили тут, какие порядки были. Вот Аня на маяке была, а ведь там тоже дома стояли. Один – смотрителя, а чуть дальше – его сына. И большие дома были, богатые. Каменная кладка осталась, видела?

– Потрясающее место! – мгновенно завелась Анка. – Надо туда еще раз сходить!

– А вы, как я вижу, уезжать раздумали? – Дядя Лёка кивнул в сторону прислоненного к печке рюкзака.

Светику стало неудобно. Она же первая кричала, что хочет уехать, Костика подбивала, на Глеба наскакивала… Чего шумела? И так понятно было, что останутся. С самого начала.

– Я подумала, что здесь хорошо, – преодолевая смущение, произнесла она. – И если вы не против… – Скорчила жалостливую мордочку. Поймала недовольный взгляд Костика. Кажется, она стала его достойной ученицей. – То мы бы остались до выходных.

– Да я только рад! Сейчас и обед приготовим. Кто умеет картошку чистить?

– Я! – подпрыгнула на месте Анка.

Сначала они все вместе спустились в подпол за картошкой, потом весело ее чистили, дядя Лёка рассказывал невероятные истории из своей молодости. Как спали по два часа, работали без устали, а потом гуляли до первой зори. Как садились в лодки, уплывали далеко за остров и там, перекликиваясь, пели песни.

Картошка забулькала, мясо из консервной банки отправилось в кастрюлю. Всплывая, показывала свои бока морковка.