ГЛАВА

IV

Преступления в отношении военнопленных во время транспортировки

Путь, который проделывал солдат, попавший в гитлеровский плен, прежде чем он оказывался в стационарном лагере для военнопленных, был длительным, тягостным и, как правило, мучительным. А для десятков тысяч советских военнопленных это был и последний путь в жизни.

Процедура передачи пленных по назначению основывалась на иерархической структуре германской армии: дивизии собирали пленных на заранее определенных сборных пунктах, отсюда пленных передавали корпусам, те в свою очередь направляли их в армии, а уже оттуда путь лежал в дулаги, расположенные в тылу армий. В случае, если пленных задерживали по каким-либо причинам в оперативном районе, их передавали в шталаг данной армии или группы армий. Однако в основном всю массу пленных, как правило, отправляли из дулагов дальше в районы, подчиненные ОКВ. Это относилось ко всем пленным и к большинству советских военнопленных.

Даже если конвой и начальник транспорта не проявляли особой жестокости, — а такая жестокость, надо сказать, была обычной в обращении с советскими военнопленными, — то и в этом случае транспортировка в лагерь была для пленного мучительной. Однако нередко случалось, что и в отношении военнопленных других государств в пути имели место враждебные действия, всякого рода издевательства и придирки, порой переходящие в настоящие пытки. Такие случав были отмечены уже во время сентябрьской кампании 1939 года.

После капитуляции крепости Модлин (Польша) польские солдаты, отделенные от офицеров, под усиленным конвоем прошли 40 километров до Насельска. К идущим нормально придирок не было [807]. На станции Войтоство под Насельском пленных погрузили в товарные вагоны по 90 человек в каждый (то есть вдвое с лишним больше нормы: положено 40 человек на вагон). Вагоны закрыли наглухо, и в условиях такой скученности пленных везли целые сутки, не разрешая открывать двери хотя бы на несколько минут, чтобы оправиться или напиться воды. Так их везли до прибытия к месту назначения в Ольштынеке [Хоэнштейн] [808].

После страшного побоища польских военнопленных, организованного гитлеровцами в ночь с 13 на 14 сентября 1939 года в Замбруве, оставшихся в живых погнали в Ломжу. По пути конвоиры беспощадно пристреливали всех отстающих [809].

В очень тяжелых условиях проходила транспортировка солдат польской армии (евреев), «освобождаемых» зимой 1939/40 года из лагерей для пленных и направляемых в гетто или же в «еврейские жилые кварталы». Конвоиры, набираемые из невоенных формирований (СС, жандармерия, полиция), в пути убили многих пленных. Эти транспорты стали как бы прототипом последовавшего позднее массового истребления советских военнопленных во время конвоирования их в лагеря.

В 1941 году гитлеровцы отправляли большие группы югославских пленных в Германию. Во время непрерывного, продолжавшегося более 5 дней переезда в запертых вагонах, пленные не получали никакой пищи — только воду[810].

После капитуляции генерала Бур-Комаровского в октябре 1944 года [во время Варшавского восстания. — Перев.] его и 20 офицеров главного штаба Армии Крайовой с большими удобствами перевезли в местечко Круклянки на Мазурах [811]. В то же время совсем в иных условиях производилась транспортировка бойцов 15-го повстанческого полка Армии Крайовой. 6 октября 1944 года этих пленных погрузили на станции Ожарув по 80 человек в вагон и отправили в Ламбиновицы. По дороге конвоиры стреляли по вагонам, в результате чего были тяжело ранены два бойца и один убит [812]. 18 октября офицеров изолировали от солдат и разместили по разным лагерям [813]. Вот как описывает Репецкий историю одного транспорта из Ламбиновиц в Добегнев, в котором находилось 100 офицеров (96 старших и 4 младших). Это было 19 октября 1944 года:

«На станции [Ламбиновице. — Ш. Д.] мы на себе испытали немецкие «научные» методы перевозки «опасных» пленных. Группами по двадцать человек мы встали перед пятью товарными вагонами. У нас отобрали сапоги, подтяжки, ремни, всякие шнурки и острые предметы: все это охранники уложили в мешки. Нам отвели половину каждого вагона, отделенную загородкой из двух рядов колючей проволоки. На полу нашего «купе» лежало немного соломы, в углу стояла бадья для нечистот. Теснота не позволяла нам даже вытянуть ноги. За нами закрыли загородку из колючей проволоки. Словно звери в клетке ждали мы отъезда» [814].

7 мая 1942 года на железнодорожную станцию Хадамар было доставлено из офлага ХIIА 140 польских офицеров с целью отправки их в офлаг IIЕ в Нёй-Бранденбурге. Перед посадкой в вагоны пленных под угрозой применения оружия заставили снять сапоги и бросили обувь в отдельный вагон. В пути босых пленных заставляли маршировать по перронам крупных станций, вследствие чего они стали объектом насмешек немецкого населения. Люки вагонов были закрыты, несмотря на жару. Под угрозой применения оружия запрещалось открывать люки и даже вставать с места. Начальником этого транспорта был обер-лейтенант Брюль из офлага ХIIА [815].

В мае 1942 года транспорт, насчитывающий около 2 тысяч французских военнопленных — преимущественно унтер-офицеры, отказавшиеся работать, и военнопленные, пойманные при попытке совершить побег, — покинул шталаг ХIIА в Лимбурге (на р. Лан) и направился в штрафной лагерь в Раве-Русской. При посадке в вагоны с пленных стащили одежду (обмундирование и сапоги), а также отобрали все продукты. В течение всех шести дней пути пленные только два раза получили по чашке несъедобного супа — раз в Ополе и второй раз в Ярославе [816].

В 1945 году в связи с приближением союзных войск к границам Германии перед руководящими кругами третьего рейха возникла проблема эвакуации шталагов и офлагов. Для многих пленных, особенно для «засидевшихся», это было сопряжено с чрезвычайно большими трудностями: в тяжелых зимних условиях им приходилось совершать пешие переходы на далекие расстояния, порой доходившие до 400–600 километров, в течение нескольких недель.

Упомянутый выше подполковник Крафт из Управления по делам военнопленных показал после войны, что вовремя подобной эвакуации пленных будто бы кормили по соглашению с Международным Красным Крестом, а начальники транспортов якобы получили от Управления по делам военнопленных специальную инструкцию: как можно больше находиться возле пленных, чтобы в пути ни в коем случае не допускать актов произвола и насилия над ними [817].

А каковы были фактические инструкции, изданные в связи с эвакуацией?

Об этом свидетельствуют события в лагере в Жагани. К моменту приближения частей Советской Армии (февраль 1945 года) в этом лагере скопилось около 10 тысяч пленных летчиков. На совещании в главной ставке 27 января 1945 года Гитлер пришел в ярость, когда услышал от Геринга, что предлагалось передать этих военнопленных советским