о среднем образовании. На полках и в подсвеченных витринах стояли серебряные и бронзовые кубки, чаши, мензурки и статуэтки, которыми он был награжден. На полках в толстых кожаных переплетах лежали переплетенные копии всех его выступлений, другие кожаные альбомы были заполнены газетными вырезками, рассказывающими о его карьере. Повсюду в серебряных и кожаных рамках стояли фотографии с автографами Дэвида Сарноффа, на которых он улыбался и пожимал руки важным людям — Вудро Вильсону, Уоррену Г. Хардингу, Калвину Кулиджу, Герберту Гуверу, Франклину Рузвельту, Альберту Эйнштейну, Гульельмо Маркони, Артуро Тосканини, а также всем звездам радио NBC.

За галереей, похожей на музей, или «комнатой воспоминаний», как называл ее Сарнофф, находилась клубная гостиная с полностью оборудованным баром (хотя Сарнофф был приверженцем трезвого образа жизни), карточными столами (хотя он никогда не играл в карты), множеством глубоких кожаных кресел и диванов, а также хьюмидором с регулируемой температурой для огромных сигар, которыми он постоянно попыхивал. Из этой части дома можно было также составить впечатление, что неатлетичный Сарнофф был любителем активного отдыха и охоты на крупную дичь. Головы, бивни и рога диких зверей украшали стены — льва, пантеры, импалы, леопарда, кабана. Из слоновьей ноги была сделана корзина для мусора. Над барной стойкой возвышался гигантский марлин, набитый чучелом и закрепленный на крючке, а в банках-колоколах позировали мумифицированные дикие птицы. Таксидермический зверинец в этой трофейной комнате, однако, вводил в заблуждение. Сарнофф, если бы на него надавили, признался бы, что никогда в жизни не нажимал на курок и не ловил рыбу на крючок, а все трофеи были добыты другими.

На пятом этаже располагались комнаты для прислуги, а на последнем этаже дома спальни для гостей выходили в огромный сад на крыше, увитый шпалерой, откуда открывался великолепный вид на центр города, включая новое здание RCA. И на этом этаже Дэвид Сарнофф сделал себе особую поблажку — личную парикмахерскую.

В то же время по всему дому, на каждом уровне и практически в каждой комнате, стояли телевизоры. Некоторые из них были спрятаны за раздвижными дверями, а другие воспринимались как предметы мебели. Подсчет телевизоров никогда не велся, так как их часто меняли, переставляли и заменяли, но обычно в доме Сарноффа в каждый момент времени находилось не менее трех десятков. Конечно, для большинства американцев телевидение стало феноменом после Второй мировой войны, но Сарнофф испытывал различные телевизионные приемники с начала 1930-х годов, и телевидение было для него чем-то большим, чем просто проблеск в глазах еще в 1923 году, когда в меморандуме для своей компании он размышлял о будущем средства массовой информации, каким он его видел тогда:

«Я полагаю, что телевидение, которое является техническим названием для того, чтобы видеть вместо того, чтобы слышать по радио, со временем станет реальностью».

Уже сейчас по радио через Атлантику передаются фотографии. Конечно, экспериментально, но это указывает путь к будущим возможностям...

Я также считаю, что в ближайшее десятилетие будет отработана передача и прием кинофильмов по радио. Это приведет к тому, что важные события или интересные драматические представления будут буквально транслироваться по радио, а затем приниматься в отдельных домах или аудиториях, где оригинальная сцена будет воспроизводиться на экране, что во многом будет напоминать современные кинофильмы...

Технически проблема аналогична проблеме радиотелефонии, хотя и более сложна, но находится в пределах технических возможностей. Поэтому, возможно, в будущем каждый радиовещательный приемник, предназначенный для домашнего использования, будет оснащен телевизионной приставкой, с помощью которой можно будет не только видеть, но и слышать, что происходит на вещательной станции».

Если такое описание телевидения звучит несколько неубедительно и неточно, то Сарнофф лучше понял идею годом позже, когда в 1924 г. выступал перед аудиторией университета штата Миссури: «Подумайте о том, что ваша семья, сидя вечером в уютной обстановке собственного дома, не только слушает диалог, но и видит действие пьесы, разыгрываемой на сцене за сотни миль; не только слушает проповедь, но и наблюдает за каждой игрой эмоций на лице проповедника, когда он увещевает прихожан встать на путь религии». А к 1927 году он еще больше расширил эту идею и сказал: «Если мы дадим волю нашему воображению, мы сможем мечтать о телевидении в точных цветах».

Дэвид Сарнофф не был ни ученым, ни изобретателем, поэтому нельзя утверждать, что он или ученые и инженеры, работавшие в RCA, действительно изобрели телевидение. Еще в 1880 году Александр Грэм Белл, изобретатель телефона, получил патенты на телевизионные устройства, а в середине 1920-х годов и General Electric, и American Telephone Company добились успеха в передаче движущихся изображений на значительные расстояния. Гений Сарноффа заключался не в том, чтобы изобретать вещи, а в том, чтобы видеть коммерческие возможности чужих изобретений. Как и многие другие восточноевропейские предприниматели, он умело адаптировал чужие идеи. Так, его компания первой вложила серьезные средства и время в развитие телевизионного вещания, а сам Сарнофф стал самым ярким представителем нового средства массовой информации в стране. На протяжении 1930-х годов ученые и техники RCA работали над совершенствованием передачи и приема телевизионного сигнала, и в 1939 г. на Всемирной выставке в Нью-Йорке Сарнофф с присущей ему демонстративностью представил устройство компании в павильоне RCA.

Павильон RCA стал одной из главных достопримечательностей выставки, и длинные очереди выстраивались, чтобы посмотреть на новые удивительные гаджеты, называемые телевизорами. (Камеры были расположены таким образом, что посетители ярмарки могли видеть, как они сами проходят через крошечные экраны). В результате популярности павильона несколько сотен человек приобрели довольно дорогие телевизоры RCA — около шестисот долларов за штуку, и, хотя дальнейшее развитие коммерческого телевидения было приостановлено войной, несколько американцев смогли смотреть очень ограниченное количество программ в военные годы.

Конечно, не обошлось и без проблем. Конкурирующая с NBC сеть Columbia Broadcasting System не производила телевизоров. Компания Сарноффа, напротив, производила, а после окончания войны планировала наладить их широкое производство и сбыт. Таким образом, пока две сети выстраивались в битве за телевизионные программы, телезрители военного времени ежедневно получали любопытные объявления от телестанций CBS:

«Добрый вечер. Мы надеемся, что вам понравятся наши программы. Однако Columbia Broadcasting System не занимается производством телевизионных приемников и не хочет, чтобы вы рассматривали эти передачи как побуждение к приобретению телевизоров в данный момент. В силу ряда не зависящих от нас обстоятельств мы не можем предвидеть, как долго продлится этот график телевещания».

Возможно, зрители и не поняли, что хотела сказать CBS, но для RCA все было предельно ясно — не покупайте телевизоры, еще много недоработок, и мы совсем не уверены,