Уилл находился в какой-то комнате в Белом доме. Не знал, в какой именно, да и наплевать. Его привели сюда другие и велели ждать здесь.

Усевшись в кресло, он уставился в пол. Освещение было тусклым. Откуда-то снаружи доносился шум. Люди в коридорах гомонили. Время от времени докатывался звук сирены.

Все это не производило на него ни малейшего впечатления.

Он видел лишь лицо Энни Ламберт. На самом деле, ее глаза. Расширенные, раздутые зрачки, казавшиеся чересчур большими, чтобы удержаться в столь ограниченном пространстве.

Он видел, как пуля из его «Глока» попала ей в лоб, взорвала мозг и оборвала ее жизнь.

Он видел это уже сто раз. Просто не мог заставить свой рассудок отключить изображение. Оно проигрывалось снова и снова, как видеоролик. Ему даже отчасти хотелось приставить пистолет к виску и положить этому конец раз и навсегда.

Но пистолет у него забрали, так что этот вариант отпадает.

Пожалуй, прямо сейчас это даже хорошо, подумал он. Прямо сейчас Роби сомневался, что хочет жить. Он больше не видел смысла ни в чем.

Дверь открылась, и Уилл поднял взгляд.

– Агент Роби?

Он увидел директора секретной службы. За его спиной маячил Синий.

– Да? – отозвался Роби.

– Президент хотел бы поблагодарить вас лично.

– Как он?

– Отлично. Из больницы его отпустили. Слава богу, пуля прошла навылет, ничего не задев. Больше крови, чем вреда. Поправится – не успеешь оглянуться.

– Это хорошо, – произнес Уилл. – Но благодарить меня нет нужды. Я просто делал свою работу. Можете сказать это от моего имени. – И снова уставился в пол.

– Роби, – вперед выступил Синий. – Это президент. Он в Овальном кабинете. И ждет вас.

Роби поднял на него глаза. Всегда опрятный, как с иголочки. И не важно, двенадцать дня или двенадцать ночи.

На лице Синего было выражение замешательства. Хоть он и знал, что Энни Ламберт жила в квартирном комплексе Роби, но об их отношениях не ведал. И Уилл был не в настроении его просвещать.

– Ладно, – произнес он. – Пошли.

Дорога до Овального кабинета заняла несколько минут, вынудив их выйти наружу и пройти мимо розария. Прежде чем Тедди Рузвельт создал Западное крыло, это место занимал ряд стеклянных оранжерей. Шагая, Роби припомнил, что в Рузвельта стреляли, когда тот вел президентскую кампанию. Спасла его лишь толщина конспекта речи, лежавшего сложенным в кармане. Пройдя через такую массу бумаги, пуля растеряла достаточно кинетической энергии, чтобы Рузвельт смог произнести свою речь, несмотря на сильное кровотечение из раны на груди. И согласился отправиться в больницу, лишь окончив выступление.

Таких президентов уже не делают, подумал Роби.

Так что Рузвельт выжил. Как и нынешний президент.

Он выжил благодаря толике сноровки со стороны Роби.

И громадному везению.

Точь-в-точь как сложенный конспект речи.

Президент сидел за письменным столом. Его левая рука недвижно покоилась в перевязи. При виде Роби он встал. Президент уже переоделся. Без смокинга, в белой вечерней рубашке и черных брюках. Он еще выглядел потрясенным, но его рукопожатие с Роби было твердым и решительным.

– Сегодня вечером вы спасли мне жизнь, агент Роби. Я хотел лично поблагодарить вас за это.

– Я рад, что с вами все благополучно, господин президент.

– Не могу поверить, что замешан член моей собственной администрации… Мисс Ламберт, полагаю? Мне сказали, что в ее биографии ни малейших предпосылок к подобному.

– Уверен, это было сюрпризом для всех, – глухо произнес Роби.

«Особенно для меня».

– Как вы настолько быстро распознали, что это она?

– Она приняла наркотик, чтобы успокоить нервы. Террористы-смертники частенько так поступают, прежде чем подорвать себя. Ее зрачки были расширены от воздействия наркотика.

– Она была в наркотическом опьянении, но при том могла точно стрелять?

– Есть вещества, снимающие напряжение, сэр, не притупляя чувства. И от этого на самом деле стреляешь еще лучше. Нервы сбивают прицел быстрее всего прочего. А сегодня вечером, полагаю, даже самый одаренный ассасин нервничал бы.

– Потому что знал бы, что отсюда не уйти? Что он обречен? – предположил президент.

– Да, сэр. И она была близко от вас, всего в нескольких футах. Точность для нее, конечно, была важна, но не так критична, как скорость.

«Фактически она была быстрее меня», – мысленно отметил Роби. Ее пистолет появился, как молния. Прицел, выстрел и начало поворота к другой мишени, прежде чем он успел сделать хоть выстрел. Лишь благодаря его крику ближайший к президенту агент отреагировал достаточно проворно, чтобы вместо смертельного ранение стало пустяковым.

Будто прочитав мысли Роби, президент сказал:

– Говорят, если б я остался на том же месте, то был бы мертв. А если б не ваше предостережение, я не тронулся бы.

– Жаль, что я не смог остановить ее до выстрела.

– Я не раздумывая предпочту это, – президент с улыбкой приподнял раненую руку, – чем проститься с жизнью, агент Роби.

– Да, сэр.

Уиллу хотелось уйти сейчас же. Остаться одному. Сесть в машину и гнать куда глаза глядят, пока не кончится бензин.

– Мы удостоим вас надлежащих почестей в другой раз. Но, опять же, я хотел непременно выразить личную благодарность как можно быстрее.

– И опять же, в этом нет необходимости, сэр. Но я признателен.

– Первая леди также хотела бы поблагодарить вас.

Будто по подсказке, вошла жена президента – бледная, с еще читающимся во взгляде пережитым кошмаром. В отличие от мужа, переодеться она не потрудилась. Бросившись к Роби, взяла его ладони в свои.

– Спасибо вам, агент Роби. Мы оба перед вами в неоплатном долгу.

– Вы не должны мне ничего, мэм. Я желаю вам обоим всего наилучшего.

Минуту спустя Уилл стремительно шагал по коридору. Он буквально задыхался здесь, будто под водой. И уже добрался до вестибюля парадного входа, когда его наконец настиг Синий, продемонстрировав прыть, которой от него Роби не ожидал.

– Вы куда? – спросил он.

– Куда-нибудь прочь отсюда, – отрезал Уилл.

– Что ж, по крайней мере, всё позади, – выдохнул Синий.

– Вы считаете?

– А вы – нет?

– История еще не закончена, – заявил Роби. – Фактически в некоторых отношениях она только начинается.

– О чем это вы толкуете?