От радости у Мауры закружилась голова. Если с Сашей все в порядке, остальное не важно. Александр упрямится, потому что устал.

– Значит, я могу его увидеть? – спросила Маура, успокаивая Александра улыбкой.

Он кивнул и поставил стакан на столик.

– Пойдем в детскую. Если Эйлин там, я сам скажу ей, что мы не нуждаемся в ее услугах. Не волнуйся, я ее не обижу. Я заплачу ей за три месяца вперед и дам отличную рекомендацию. Если она действительно такая опытная, как ты говоришь, она уже к концу дня найдет другое место да еще кругленькую сумму положит в банк.

Мысль о том, что с Сашей не все в порядке, так напугала Мауру, что она совсем забыла о намерении Александра уволить Эйлин. Ничего не понимая, Маура растерянно спросила:

– Но почему ты хочешь уволить Эйлин? Прости, Александр, я просто не понимаю. Объясни, пожалуйста, почему ты это делаешь?

Она смотрела ему в глаза. За время поездки волосы у Александра отросли и сейчас касались воротника сорочки. В тысячный раз его красота поразила Мауру. Он был удивительно хорош собой. И еще она почувствовала, что желает его, хочет, чтобы он любил ее.

– Она – ирландка, – коротко сказал он и слегка пожал плечами.

Маура тотчас забыла о вспыхнувшем желании. Забыла об Эйлин. Она отчетливо слышала бой французских часов, слышала, как бьется ее сердце, и, наконец, услышала свой голос:

– Но Бриджит и Кейтлин тоже ирландки, ты же не против, что они ухаживают за Феликсом. Почему ты не хочешь, чтобы за Сашей смотрела Эйлин?

– Феликс сам наполовину ирландец. Как я могу возражать? – Александр нетерпеливо махнул рукой. – Но в Саше нет ирландской крови. Он не такой, как Феликс, Маура. Разве ты этого не понимаешь?

Так вот в чем дело! Смутные опасения, что так и случится, терзали Мауру с того самого мгновения, как она узнала о существовании ребенка, хотя сама вряд ли отдавала себе в этом отчет. Конечно, Александр считал Сашу не таким, как Феликс. Потому что Саша – сын Дженевры, потому что он – его первенец.

– Единственное отличие Саши в том, что он – незаконнорожденный, – произнесла Маура, всеми силами стараясь не углублять трещину, вновь возникшую в их отношениях. – Я тоже незаконнорожденная, и как никто другой понимаю положение Саши. Именно ради него очень важно, чтобы с ним и с Феликсом обращались совершенно одинаково. За ними должны ухаживать одни и те же няни.

Маура видела, как напряглось лицо у Александра. Он много раз выходил из себя при ней, и сейчас опять был на грани срыва, она хорошо понимала это.

– Маура, ты просто притворяешься, что не понимаешь. Я не желаю, чтобы у Саши была няня-ирландка по нескольким причинам. Во-первых, я не хочу, чтобы он говорил с акцентом. Во-вторых, хоть он и незаконнорожденный, я хочу, чтобы он занял в обществе место, которое положено ему как моему, сыну. А для этого необходимо дать ему отличное воспитание.

Маура уже не испытывала никакой радости. Все повторяется, повторяется сцена в бильярдной. Сейчас снова начнется настоящий кошмар.

– Ты хочешь сказать, что воспитание, которое получает Феликс, не позволит ему занять подобающее место в свете?

– Я этого не сказал. – Александр раздраженно взъерошил волосы. – Но раз ты уж заговорила об этом, давай посмотрим в лицо фактам. Генри очень старается, но тебя все равно не примут в свете как равную, и чем скорее мы оба это признаем, тем лучше. Феликс наполовину ирландец, и, вполне возможно, на него тоже будут смотреть свысока. Я просто хочу уберечь Сашу от этого. Хочу, чтобы он получил такое же воспитание, какое дала бы ему Дженевра, будь она жива. Я хочу, чтобы у Саши была няня-англичанка, а позднее – учитель-англичанин. Я хочу, чтобы он…

– Ты предпочитаешь его Феликсу.

Маура произнесла это совершенно спокойно, просто констатируя факт. С того самого мгновения, когда горничная Дженевры рассказала Александру о существовании Саши, в глубине души Маура знала, что так и будет.

Александр потерял всякое терпение и сорвался:

– Черт побери! Я никого не предпочитаю. Я просто сделаю все, что в моих силах, чтобы Саша не пострадал из-за твоей проклятой национальности!

Александр не сумел вовремя остановиться, слова уже вылетели. Но извиняться он не стал. Он слишком устал, и что касается его – дураку понятно, почему он не хочет, чтобы сына его и Дженевры воспитывала няня-ирландка.

Маура замерла, держа руку на животе. Опять между ними все кончено. Как будто и не было примирения в Тарне. Несмотря на все слова, когда дошло до дела, он по-прежнему презирает ее национальность, как все эти Де Пейстеры и Ван Ренселеры. И если незаконнорожденный Саша в один прекрасный день займет свое место в обществе, а Феликса отвергнут из-за национальности, это случится с благословения Александра. Нет, об этом лучше не думать. Маура почувствовала, как в ней закипает гнев.

– Как ты можешь быть таким глупцом? – вырвалось у нее. – Неужели ты допустишь, чтобы все хорошее, что есть между нами, пошло прахом из-за моей национальности? Разве ты не понимаешь, что счастье Саши как раз и заключается в том, чтобы с ним обращались как с законным братом Феликса? Как будет чувствовать себя Феликс, когда поймет, что ты обращаешься с ним как с неполноценным, из-за того, что он наполовину ирландец?

– Я делаю то, что считаю наилучшим! – раздраженно прокричал в ответ Александр. – Я делаю то, чего от меня ждала бы Дженевра.

– Ты ошибаешься, – гневно ответила Маура, но она уже овладела собой, и ее голос звучал куда увереннее, чем его. – Она не одобрила бы, если бы ты предпочел Сашу Феликсу. Будь она сейчас жива, то пришла бы в ужас от того, что ты собираешься сделать. Я не верю, что ты – тот самый человек, которого она любила… – Маура замолчала, затем резко добавила: —…и ты уже не тот, кого полюбила я.

Александр смотрел на нее, с трудом веря ее словам. Маура повернулась и вышла. Раньше всегда уходил Александр. Сейчас, побелевший от ужаса, он смотрел, как двери закрылись за Маурой.

Александр долго стоял, глядя на дверь. Что произошло? Он вернулся только с одним желанием – поскорее обнять Мауру и заняться с ней любовью. Они не виделись больше месяца, он ужасно соскучился. И вот вместо того, чтобы лежать в объятиях друг друга, они опять повздорили. Но на этот раз не по его вине, нет.

Первое потрясение постепенно проходило, сменяясь бессильной яростью. Он плеснул себе еще виски, пролив несколько капель на полированную поверхность столика.

Он прав. Прав. Нельзя допустить, чтобы Сашу растила ирландская крестьянка. Он же все-таки сын Дженевры. Со стороны Мауры – верх глупости пригласить для Саши такую няню. Еще глупее обсуждать, может или не может Александр отменять ее распоряжения.

Он выпил виски одним глотком, будто принял лекарство. Раньше Александр никогда не считал Мауру глупой или бесчувственной, но сейчас думал именно так. Почему она не хочет понять, куда все это может завести? Зачем она заставила его называть причины, по которым он считает Эйлин неподходящей няней? Зачем говорить вслух о том, что им обоим и так прекрасно известно?