Ильдебранда зажмурилась, и красные пятна перед глазами заполонили всю карту. Кровь. В этой луже крови нет места никому. И все же она начертила линию вдоль реки. Мимо дамбы, вглубь материка, к высоким холмам, минуя еще одну дамбу, вверх по маленькой речке почти к самым горам.

В этом месте она нарисовала круг.

И она знала: дамбы еще не построены, дороги не проложены. В самых дальних джунглях живут индейцы, живут надеждой.

Арганте заселился в маленький пансион третьего класса в бедном районе города под названием Кадыкёй. Дафлидис и Морфо сняли свадебный номер на верхнем этаже отеля «Хилтон». В номере их ждал большой букет красных роз с пожеланием приятного времяпрепровождения в Стамбуле. Из окна открывался прекрасный вид на Босфор и сверкающий на солнце дворец Далмабахче.

В первый день они осмотрели мечеть Сулеймание. Орландо держался поодаль, а Ховина и Мино поговорили с двумя старейшими охранниками мечети, которые следили за тем, чтобы все, желающие войти в мечеть, сняли свою обувь и надели кожаные тапочки, лежавшие при входе.

Охранники кивали, слушая то, что говорил Мино. Скоро все было улажено, и никто не заставил бы охранников забыть об уговоре в тот день. Особенно учитывая то, что Ховина засунула им в карманы толстую пачку денег.

Затем Орландо отправился в обувной магазин за базаром, где продавали именно такие тапочки.

Шестьдесят три пары тапочек для мечети.

Они лежали горкой в неуютном номере Орландо, источая запах свежей кожи. Сто двадцать шесть штук. Нельзя было довериться случаю, поэтому они обработали каждый тапочек из пары.

Идея пришла к ним так: однажды на пляже Олюдениз Ильдебранда наступила на стеклянный осколок, торчавший из воды. Именно в этот день над морем поднимался пар, а воздух был словно заряжен фантазией. И эта фантазия получила свое воплощение.

Ховина в результате весьма замысловатой переписки наконец раздобыла кусок программы группы «Kasamura» во время пребывания в Стамбуле. В программе значилось посещение собора Святой Софии, музея Топкапы и мечети Сулеймание.

Посещение мечети Сулеймание было назначено на конкретную дату и конкретное время. Знаменитая японская обстоятельность и пунктуальность.

Ильдебранда поделилась своими знаниями о правилах поведения при посещении мечети в исламских государствах: нужно снять с себя ботинки и надеть угодную аллаху обувь.

То есть, чтобы зайти в мечеть, японцам придется переобуться. И именно в этот момент группа «Kasamura» и будет атакована. В тот момент, когда они наденут тапочки, они станут жертвами группировки «Марипоса».

Перед Мино лежала небольшая горка крохотных стеклянных осколков. Он поднимал пинцетом самые маленькие и самые острые из них и протягивал Орландо. Орландо очень аккуратно клал их в тапочки примерно в то место, куда упираются подушечки пальцев. Он использовал суперклей. Затем тапочек передавали Ховине, маленькой кисточкой она наносила на осколки яд асколсину. Яд был рассчитан так, чтобы подействовать не сразу, а примерно через полчаса.

Японцы не носили толстые носки. Ховина могла в этом поклясться. Так что, если в группе нет каратистов с каменными подошвами, они непременно сдохнут, как обработанные ртутью тараканы.

Как и было оговорено, Ховина и Мино прибыли в мечеть Сулеймание на следующий день и привезли с собой шестьдесят три пары тапочек.

Один из охранников, Мехмет, кивнул. Именно тапочки олицетворяли святость этого места.

Их положили в специальную корзину и велели ни в коем случае не использовать до прихода нужных людей. Ведь это будет воспринято как оскорбление императора Японии. Ни Мехмет, ни другой охранник ни в коем случае не хотели осквернять ничего святого – ни Аллаха, ни Императора.

К тому же тапочки были подарком мечети, после японцев их можно было использовать и дальше.

Все было запланировано и подготовлено еще за три дня до прибытия в город японской делегации. Морфо, Арганте и Дафлидис написали свое послание на нейтральной бумаге, сделали необходимое количество копий и нарисовали в качестве подписи синюю бабочку. Послание, содержавшее полный список преступлений концерна «Nippon Kasamura», необходимо было отправить во все основные средства массовой информации, включая офисы крупных новостных агентств в Стамбуле.

Среди преступлений значились:

Опустошение более 6000 квадратных километров дождевого леса на островах Борнео, Ява и Новая Гвинея;

Изгнание и геноцид коренного населения этих районов, более 14 000 человек;

Истребление более 200 видов животных, обитавших только в этих районах;

Уничтожение более 1500 видов растений;

Покупка заповедных зон дождевого леса в Эквадоре, Колумбии и Бразилии;

Договоренность с властями в этих странах об изгнании и уничтожении, по меньшей мере, семи индейских племен;

Договоренность с мафией своей страны о закупке и продаже тяжелых наркотиков, предназначенных для отправки в Европу и Азию;

Торговля людьми для обеспечения ночных клубов Токио молодыми девушками из тех районов планеты, где у группы «Kasamura» есть деловые интересы.

И это еще далеко не все. Если бы «Nippon Kasamura» и ее Священный Союз между Императором и мафией продолжил существовать еще хотя бы пять лет, список увеличился бы в десять раз. Этот альянс стал возможен, потому что Япония нуждалась в огромном количестве бумаги и леса. Дерево и бумага играли важную роль и в религиозной жизни японцев.

Мино закашлялся. Дым и выхлопные газы от двух миллионов машин, стоявших в пробках на серых печальных улицах, забивали легкие.

Стамбул – обреченный город. Его поглотили машины, бедняки и западные идеалы. Мечты Ататюрка сделать Турцию великой державой по европейской модели уничтожили то, что раньше было сияющими воротами между Востоком и Западом.

Мино закрыл глаза и вспомнил все книги, которые он читал об этом городе. Сверкающие купола и шпили, ароматные базары специй, чарующие звуки флейт и тамбуринов.

Вокруг была одна лишь грязь и сажа. Неприятная желтая пелена затягивала небо, не пропуская солнечные лучи. А призывные молитвы имамов с тысячи минаретов тонули в уличном гуле.

Мино изучал лица людей: серые и измученные, безнадежные и униженные. Пустые взгляды, сжатые, словно в немом протесте, рты. Черные волны грязного Мраморного моря ударялись в Галатский мост, под которым самые нищие из нищих собирались над бочками с рыбьими потрохами с рынка.

Мино взглянул на холм Топкапы. Блистательный дворец султана сиял необъятным богатством. За пуленепробиваемыми витринами туристы любовались золотом и драгоценностями, тысячелетними коврами и изящными предметами искусства. Может быть, много лет назад подобное великолепие находилось в балансе с бедностью, царившей снаружи замка. Но не сейчас. Сгустившуюся над Стамбулом и всей страной тьму не разогнать блеском всего золота мира.