догадался, что здесь расположились зенитчики. Землянок было много. Оба берега ручья, протекавшего в ущелье, были покрыты зарослями японского зверобоя, и наверно поэтому все вокруг показалось мне каким-то веселым, совсем не таким суровым и строгим, как на позициях в поле у подножия гор.

Вдруг я замер от удивления. Рядом с входом в землянку справа от траншей висела дощечка, на которой аккуратными буквами было написано:

«Бесплатная часовая мастерская, линия № 1, Дьенбьенфу».

Может, это шутка зенитчиков? Но мне не было весело, наоборот, я даже рассердился. Я снова вспомнил о своих часах, которые один из моих друзей испортил несколько дней назад. Мне, политкомиссару, без часов очень туго. Все время только и думаешь о том, как бы узнать, который час. И это до такой степени раздражало меня, что иной раз хотелось выбросить эти испорченные, бесполезные часы. Сейчас они тоже торчали в моем нагрудном кармане. Я посмотрел на дощечку и пробормотал:

— Интересно, кому это пришло в голову поразвлечься!

— Да нет же, это не шутка. У нас и в самом деле здесь часовая мастерская.

Я обернулся, чтобы увидеть того, кто это сказал. Человек только что вышел из соседней землянки, на голове у него была каска, вокруг шеи повязан большой лоскут парашютного шелка, руки он сунул в карманы.

— Если хотите зайти в мастерскую, я вас провожу.

Я гадал: с кем я говорю, с простым бойцом или с командиром? Для командира он, пожалуй, слишком молод, хотя на губе темнели небольшие усики. Однако осанка, спокойствие и уверенность заставляли думать, что это командир. Я сказал:

— У меня несколько дней как часы остановились. На фронте без часов — ты все равно что слепой…

— А вы заходите, исправят…

Он сказал это так просто, что я снова решил, будто меня разыгрывают. Уж чего только я не предпринимал, чтоб починить часы, но так и не нашел никого, кто мог бы мне помочь. А знакомый водитель, который привозил нам боеприпасы и провизию со средней линии, сказал: чтобы исправить часы, нужно ехать в тыл.

Молодой военный неторопливо подошел к землянке, возле которой висела дощечка с объявлением, заглянул туда и повернулся ко мне:

— Следуйте за мной.

По этой фразе можно было безошибочно определить, что он командир. Пригнувшись, я вошел следом за ним в землянку.

Хотя я был готов ко всему, но картина, представшая моим глазам, немало меня удивила. В углу сидел самый настоящий часовщик, низко склонившись к электрической лампочке под абажуром. На его правом глазу была лупа. На столе — ящике из-под снарядов, покрытом парашютным шелком, — были разложены крошечные детали. Часовщик внимательно изучал при свете лампы механизм чьих-то часов, в одной руке у него была тонкая отвертка, которой он что-то подправлял или отвинчивал. Он был очень увлечен работой и не обращал на нас никакого внимания.

Военный взглянул на меня с легкой улыбкой. Видно, он был доволен, заметив мое удивление.

И откуда только здесь могла взяться эта мастерская? Или, может, она организована службой тыла? Ну нет, интенданты не дураки, чтобы вдруг открыть в расположении зенитной батареи часовую мастерскую. И потом, если бы это было так, молодой военный не сказал бы мне так запросто: «Заходите, починят».

Мастер поднял голову, повернулся к нам и поздоровался.

— Сложный ремонт попался, — обратился он к моему спутнику. — Тогда смотрел, показалось, что просто засорились, а сегодня вижу, что ось маятника сломана. Тяжелый случай!

Военный, приведший меня, сказал:

— Тебя вот товарищ спрашивал. — И повернувшись ко мне, добавил: — Знакомьтесь, это наш Фонг, часовой мастер ремонтного цеха линии № 1 Дьенбьенфу.

Ого, даже «ремонтный цех», а не просто «часовая мастерская»!

У меня такой характер, что я всегда опасаюсь быть людям в тягость, боюсь обременить их, особенно незнакомых. Если это мастер-боец, которому поручили чинить часы у местных кадровых работников, то моя просьба прибавит ему лишних хлопот.

Мастер погасил лампу и, потирая руки, сказал:

— Покурю только, передохну, ладно?

Он встал, потянулся за кальяном, стоявшим в углу, и сделал затяжку. Слышно было, как в трубке забулькала вода. Он хитровато глянул на меня исподлобья и спросил:

— А вы любите это дело, нет?

Я покачал головой и признался, что вообще не курю. Оба, и молодой военный, и часовой мастер, вдруг расхохотались. Потом военный сказал:

— Ваше счастье, что у вас нет к этому привычки, не то вы сейчас лишились бы своего табака. Ведь у него нет табака в трубке, одно только бульканье, это он специально, чтобы обмануть посетителей и выпросить у них табак.

Фонг тут же сунул руку под скатерть из парашютного шелка, вынул маленький пакетик и, весело смеясь, сказал:

— На самом-то деле у меня есть немножко. Я сам табак даю всем, кто сюда приходит.

Он скатал пальцами шарик, заложил в чашечку кальяна, зажег и сделал длинную затяжку. В трубке забулькало так звонко, будто бубенцы зазвенели. Фонг курил с довольным видом, и землянка наполнялась дымом. Молодой военный обратился ко мне:

— Это суррогат. Сами делаем из толченого бамбука.

— Ну уж нет, не суррогат! Просто свой, самодельный табак, сделано на линии № 1! — засмеялся Фонг.

Оба они держали себя очень непринужденно и весело, и я почувствовал, что я вовсе им не досаждаю.

— Так что же, часы остановились? — Фонг повернулся ко мне.

— Да, да…

— Давайте сюда, я посмотрю!

Я вынул из нагрудного кармана часы и протянул ему. Он взял их и, едва взглянув, сказал:

— «Николь супер», штамповка.

Он повертел головку и пробормотал:

— Сломана ось маятника — это первое, а второе — шестеренка…

Соединив концы провода, Фонг снова зажег лампу, потом бережно взял часы, повертел их, открыл крышку и надел на глаз лупу.

Я терпеливо ждал, надеясь, что ремонт незначительный и он тут же починит часы. Однако мастер сказал:

— Сломана ось маятника, вот и все.

Эти три слова, «сломана ось маятника», были для меня как звук лопнувшей струны. Я расстроился.

— С часами нужно обращаться осторожно. Не смотрите, что на них написано «противоударные» и «влагонепроницаемые». Думаете, с ними можно обращаться как попало? Все эти гарантии весьма относительны, а иногда и вообще ничего не значат. Я знал одного типа, который купил часы фирмы «Мовадо» и, увидев, что на них написано «противоударные», время от времени швырял их на пол, демонстрируя приятелям, какие у него прекрасные часы. А потом нужно уметь их заводить… Часы следует заводить каждый день в одно и то же время и ни в коем случае не закручивать пружину до отказа. Один раз