противника, затем копьями в правой руке, как гадюка, наносили быстрые и точные удары в горло или лицо противника. Из-за этого первый ряд луканцев рухнул в один момент

Луканцы в тылу испугались такой ужасающей эффективности атаки и угрожающего импульса. Хотя они и хвастались своей храбростью раньше, теперь они не могли не дрогнуть.

Наемники преследуют, а луканцы отступают. Крах правого крыла луканцев не за горами.

***

Примечание: Вергаэ — самый северный город Брутти, он граничит с Лаосом.

***

Циклопы — существа с одним круглым глазом посередине лба. Это было мифическое племя великанов, местопребыванием которых считалась Сицилия. Они занимались скотоводством и были людоедами. Они были также помощниками бога-кузнеца Гефеста, которые внутри горы Этны в Сицилии ковали гром и молнии для Зевса и оружие для героев. Главным циклопом был Полифем.

Глава 82

Хотя Цинциннаг, находящийся в задней части фаланги, не мог понять ситуацию битвы в деталях, но это неоспоримый факт, что его войска отступают, а крики слышны время от времени.

Цинциннаг был встревожен и зол, но в данный момент у него не было времени думать о том, почему произошла такая ситуация, и самое срочное, что ему сейчас нужно сделать, это остановить это неблагоприятное положение, иначе правый фланг будет разбит, что приведет к поражению всего луканского племенного союза!

Хотя он и состоит в родстве с великим вождем Грументума, но Цинциннаг не думает, что тиран легко простит Пиксуса. Сейчас воины Пиксуса находятся в самом разгаре битвы, и он больше не может командовать ими, так как единственные, кем он может командовать, - это воины, которые еще не вступили в битву.

"Призови на помощь верганов! Скажи их вождю, что если мы проиграем эту битву, то Лукания не простит их!". — крикнул Цинциннаг своему стражнику.

***

"Великий вождь, луканцы заходят слишком далеко! Это всё Цинциннаг, который думал, что они легко победят греков без нас, а теперь он говорит, что их неудача - наша вина!". — гневно воскликнул молодой Салу.

Седрум смотрел на ситуацию на поле боя вдалеке и ничего не ответил.

"Эти греки настолько сильны, что бьют луканцев малым числом!". — Салу посмотрел вперед, взволнованно сказал и нерешительно добавил: "Великий вождь, луканцы проиграют! А мы... мы должны прекратить борьбу и уйти! Может быть, нам удастся вырваться из их союза!".

Седрум открыл рот: "Даже если луканцы потерпят поражение, сколько их людей погибнет? Осмелятся ли греки войти в горы? Пока луканцы сохраняют свою силу, последнее слово будет за ними, если только мы, как и наши соплеменники, не двинемся на юг и не сразимся с Кротоном за их землю".

Седрум решительно сказал: "Прикажи нашим воинам встать в строй и наступать с правого края".

2 000 брутиев, облаченных в кожаные доспехи и вооруженных деревянными щитами и копьями, образовали гораздо более крепкую фалангу, чем луканцы, и соединились с правым концом строя, который вот-вот распадется.

Луканцы, которые вот-вот развалятся, не смогли потеснить боевой строй брутти, и их оттеснили вперед. Чтобы выжить, у большинства луканских воинов не было другого выбора, кроме как развернуться и сражаться. В конце концов, строй луканцев был плотным, и только паника заставила их бежать, а не наемники расправились с ними. Как только прибыло подкрепление, они постепенно стабилизировали свои эмоции и позиции, и их строй начал восстанавливаться.

Потери луканианцев продолжают расти, но наемники постепенно отступают.

Толкающая сила, которая была создана сверхтолстым строем луканианцев и брутианцев, очевидно, не может сравниться с тонким строем наемников. Как только разрыв между двумя сторонами сократился, их превосходные боевые навыки перестали играть большую роль. К счастью, опытные наемники взяли на себя инициативу и медленно отступили, чтобы ослабить давление, оказываемое другой стороной.

Давос не похож на других стратегов, которые лично идут в бой, и поэтому, как только битва началась, он полностью сосредоточился на наблюдении за развитием сражения.

Он скакал на своем коне слева направо и справа налево в тылу фаланги, внимательно следил за ходом сражения и в любой момент отдавал команды через своих глашатаев. До этого он приходил в восторг, когда правый конец луканского строя вот-вот должен был рухнуть.

Однако можно представить его разочарование, когда ситуация в битве изменилась на противоположную, но он не призывал своих солдат снова атаковать, потому что знал, что, помимо факторов прибытия вражеского подкрепления, это также связано с выносливостью солдат. Они не смогут долго поддерживать такую яростную атаку, и пока человек является человеком, его выносливость будет ограничена, не говоря уже о том, что они были тяжелой пехотой. Даже в этот критический момент Давос приказал пелтастам, отступившим в тыл, присоединиться к атаке на правый край врага.

Если бы под его собственным командованием были те 2000 наемников и 200 кавалерии, то сейчас его солдаты преследовали бы разбитую армию!

Он может винить только себя за то, что был слишком самоуверен и не настоял на получении дополнительных войск из Турии.

Как только эта мысль с сожалением промелькнула в его голове, Давос тут же оборвал ее. На войне может случиться любая непредвиденная ситуация, командиры не могут их предвидеть, и единственное, что он может сделать в данный момент, это сохранить холодную голову и постараться не позволить чрезмерным эмоциям повлиять на его суждения.

Фронт наемников изначально представлял собой "дугу", но теперь он постепенно выровнялся. Когда фаланга двинулась назад, Давос понял, что солдаты, соревнуясь с мощным напором противника, должны не только предотвратить разрыв тонкого строя, но и убить как можно больше врагов в этой битве. Расход их выносливости и энергии довольно велик, уже очень хорошо, что они смогли сохранить такую ситуацию! Если не произойдет серьезной аварии, левое крыло альянса Турий не улучшится, что касается центра, то возвращение Асистеса сказало ему, что оно не внушает оптимизма, и оно еще хуже, чем левое крыло.

Единственное, кто сейчас находится в преимуществе, это правое крыло, но оно невелико (это суждение Асиста, который отправился на разведку верхом и основывал его на том, что фронт Таранто лишь немного продвинулся вперед). Узнав, что общая ситуация битвы не благоприятна, Давос выбросил из головы удачу и задумал отвести свои войска, как только битва будет проиграна.

В 5 километрах на равнине Сибариса почти 30 000 солдат сражаются не на жизнь, а на смерть. Пыль клубится в воздухе, шум битвы поднимается в небо по мере усиления конфликта, брызжет кровь.

После